Разрушитель кораблей

– Норны, – прошептал Гвоздарь. По спине побежали мурашки. Будто их ножи заставили ее душу вернуться в тело. Губы умершей девочки зашевелились. Ни одного слова, только еле слышное шипение.

– Дрянь, какой ужас, – пробормотала Пима.

Девочка продолжала что-то шептать. Непрекращающийся поток свистящих звуков, то ли молитва, то ли мольба о помощи, так тихо, что они едва могли разобрать слова. Преодолев страх, Гвоздарь подобрался ближе. Ее глаза, отчаяние в них, притягивали. Украшенные золотом пальцы девочки дернулись и потянулись к нему.

Пима подползла следом. Девочка потянулась к ним, но они держались вне ее досягаемости. Снова шепот, слова. Молитва, просьба, ужас, дыхание шторма и смерти. Она оглядела каюту, ее глаза расширились от страха, видя то, что видела лишь она. Снова поглядела на Гвоздаря, отчаянно, умоляюще. Продолжала что-то шептать. Он наклонился к ней, пытаясь разобрать слова. Девочка с трудом подняла дрожащие руки, пытаясь коснуться его лица, легко, будто это были крылья бабочки. Попыталась подтянуть его ближе. Он наклонился, позволив пальцам девочки вцепиться в него.

Ее губы коснулись его уха.

Она молилась. Тихие слова молитвы Ганеше и Будде, Кали-Марии Всемилостивой, христианскому Богу… молилась всем и сразу, умоляя Норн дать ей уйти от мрака смертного. Молитвы потоком лились с ее губ в отчаянии. Ее всю изломало, она скоро умрет, но губы продолжали шептать, непрерывно. Тум каруна ке саагар, Тум паланкарта, Мария Всемилостивая, Владыка Бодхисаттва, спасите меня от страданий…

Гвоздарь отодвинулся. Ее пальцы соскользнули с его щек, как опадающие лепестки орхидеи.

– Она умирает, – сказала Пима.

Глаза девочки потеряли фокус. Губы продолжали шевелиться, но, судя по всему, она теряла последние остатки сил, не в состоянии даже молиться. Ее слова еле слышались на фоне шума волн, криков чаек и скрипа разбитого корабля.

Постепенно все смолкло. Ее тело замерло.

Пима и Гвоздарь переглянулись.

На пальцах девочки сверкало золото.

Пима подняла нож.

– Норны, какая гадость. Забираем золото и убираемся к чертям отсюда.

– Ты собираешься резать ей пальцы, когда она еще дышит?

– Ей уже недолго дышать осталось, – ответила Пима, показывая на корабельные сундуки и прочий хлам, засыпавший тело девочки. – Не жилец. Если я ей горло перережу, то только от мучений избавлю.

Пима подпозла ближе и взяла девочку за руку. Та не пошевелилась.

– Она уже мертвая, по-любому.

Пима снова надавила ножом на палец.

Глаза девочки распахнулись.

– Прошу тебя, – сказала она.

У Гвоздаря мурашки пошли по коже.

– Пима, не делай этого.

Пима подняла взгляд.

– Хочешь меня разжалобить? Думаешь, сможешь ее спасти? Быть ее рыцарем на белом коне, как в детских сказках, которые мама рассказывала? Ты – береговая крыса, а она – богачка. Она отсюда уедет, прихватив свой корабль, а мы ни с чем останемся.

– Откуда нам знать.

– Не глупи. Эта добыча наша, пока она не стоит на палубе и не говорит, что это ее корабль. А что со всем тем серебром, что мы нашли? Всем золотом, что у нее на пальцах? Ты же видишь, это ее корабль.

Пима махнула рукой, показывая на убранство каюты.

– Она не слуга, это уж точно. Она богачка, будь она проклята. Если мы дадим ей уйти, то потеряем все.

Она поглядела на девочку.

– Прости, богачка. Ты для нас ценнее мертвая, чем живая.

Поглядела на Гвоздаря.

– Если тебе так будет спокойнее, я сначала ее прикончу.

Она поднесла нож к гладкой смуглой шее девочки.

Глаза девочки глянули на него умоляюще. Но она уже ничего не сказала, только смотрела.

– Не надо ее резать, – сказал Гвоздарь. – Нельзя так удачу ловить… так, как поступила со мной Ленивка.

– И вовсе не так. Ленивка была из команды. Клялась на крови вместе с тобой. Она нарушила клятву. А эта богачка?

Пима коснулась девочки ножом.

– Она не из команды. Она богатая девочка, с кучей золота.

Пима скривилась.

– Если мы ее зарежем, мы богатые. Никогда в жизни больше не придется работать на берегу, так?

Золото блестело на пальцах девочки. Гвоздарь не мог понять, чего он хочет. Богатства здесь больше, чем он видел в своей жизни. Больше, чем может собрать целая команда за годы работы на кораблях, а девочка попросту украсила им пальцы, точно так же, как Девочка-Луна сделала себе пирсинг стальной проволокой.

Пима продолжала настаивать.

– Такое случается раз в жизни, Гвоздарь. Либо сделаем все по уму, либо проколемся на всю оставшуюся жизнь.

Но она дрожала, и у нее из глаз потекли слезы.

– Мне это тоже не нравится.

Снова посмотрела на девочку.

– Ничего личного. Либо она, либо мы.

– Может, она даст нам награду за то, что спасли ей жизнь, – сказал Гвоздарь.