Разрушительная красота

Ирина просмотрела, выбрала один роман, который читала давно, захотелось перечитать. Но обложка была не такая новая. Она открыла… На первой странице было написано: «Аленьке», от руки. Ирина поставила книжку на место.

— Эта с автографом.

— Да, это еще Адам при жизни издавал, подписал дочери. Он все книги подписывал дочери. Его дочери. Я — мачеха. Но вы можете взять. У него в каждой вновь изданной книге посвящение: «Аленьке». Издатели сохранили. Это она на портрете. Очень хороший художник писал. Красивая, да?

— Очень. Она в другом месте живет?

— Да. На кладбище рядом с папой она живет… Они умерли с разницей в месяц. Первой она.

— Что-то случилось с ней?

— Да нет… Не знаю. Она была хитрая. А в доме сплетничают, что я ее довела. Меня не любят. Поэтому я стараюсь не оставлять архивы.

— Архивы Морза?

— Не только. Я вам сейчас кое-что покажу.

Елена Петровна полезла под стол. Там, на полу, плотными рядами стояли большие, крепкие папки. Она нашла одну с порядковым номером, нарисованным фломастером. Открыла и протянула Ирине.

— Присядьте, взгляните.

Ирина осторожно подняла желтый листочек, исписанный аккуратным, мелким почерком, потом еще один.

— Боже. Тысяча восемьсот двадцать седьмой год. Тысяча восемьсот тридцатый. «Дорогая моя девочка…» «Здравствуй, сын…» Сибирь! Вы потомок декабриста Панова?

— Да, — рассмеялась Елена Петровна. — Приходите еще, много интересного дам почитать.

Ирина поднималась к себе с книгой и с кашей в голове. И на этот раз на самом деле поднялась автоматически этажом выше. Там, у открытого окна, стояла и курила какая-то очень значительная женщина. Столько изящества и благородства. Старое и прекрасное лицо. Она улыбнулась Ирине.

— Здравствуйте. Впервые встретились. Я вас вижу иногда в окно.

— Или я схожу с ума, или вы Антонина Кварцевич.

— Не сходите.

Кварцевич, ведущий ученый, биолог, фармаколог, была известна не только медикам. Наткнуться на нее в подъезде такого обычного дома…

— Но вы ведь на пятом живете? — спросила она.

— Да, проскочила, задумалась. Я ходила к Елене Петровне, видела письма декабриста Панова.

— Да, она их стережет. Любопытный персонаж, правда?

— Не то слово.

— Я бы тоже пригласила вас к себе, но у меня не убрано. Надо бы позвать работницу, но что-то не хочется ее видеть.

— Не хочется — значит, не надо видеть ее. Уборка подождет. Как ваши дела? Вы по-прежнему руководите своим НИИ?

— Да, руковожу. Дела… Как сказать. Немного захандрила. Слишком тепло. В это время мы с сыном в прошлом году собирались на дачу. Я купила ему качели. Он, взрослый человек, всему радовался, как ребенок. Сын умер месяц назад. Тихо, во сне.

— Боже… Что я могу для вас сделать?

— Абсолютно ничего с этим не поделаешь, дорогая. Вот в чем беда. И я не Елена Петровна. Меня не нужно жалеть.

Ирина записала телефон. «Кварцевич, шестой этаж». Спустилась, дома опять пометалась. Какой-то парад планет. Ощущение чего-то ирреального. Собственно, она совсем выпустила из виду, что их кооператив принадлежит РАН. Но все равно… Круто и лихо. Делать ничего уже не хотелось. По-прежнему не хотелось. Есть вечер и еще два дня. Вдруг позвонил Константин Николаевич.

— Ирина, вы не могли бы на минуту прийти?

— Иду.

Он стоял, опираясь на палку за своей решеткой, как лев, царь зверей. Решетка была открыта.

— Извините, что заставил вас спуститься. У меня просьба. Я хочу, чтобы вы взяли ключи от моей квартиры. Мне так будет спокойнее.

— Да, конечно.

— Я и решетку закрывать не буду.

— Закройте. Я смогу открыть.

Ирина вернулась к себе. Посмотрела вокруг недоуменно. Что происходит? Она приехала в пятницу спокойным, в меру активным и обычным человеком. И вдруг этот парад планет: эти странные и красивые лица, это ощущение скрытых тайн и опасностей. Предчувствие беды. Ирина посмотрела на градусник за окном. Плюс двадцать! В пятницу было три. Она провалилась в тяжелый сон, не раздеваясь. Проснулась с мокрым лбом от звонка.

— Ир, — звонила Валентина, старшая по подъезду, — ты чего так долго не подходишь? Спала, что ли?

— Нет. Я слушаю.

— Ты посмотри, что делает эта сволочь! Подойди к окну на кухне! Видишь?

Ира подошла и увидела что-то совсем невозможное. Несколько крепких мужчин затаскивали в черный джип Константина Николаевича! Она бросилась к двери, бежала по лестнице босиком, но открыть входную дверь ей не дали. Придерживали снаружи. Она била по ней кулаками, кричала. Никто не вышел. Ира смогла открыть дверь только после того, как машина уехала. Она поднялась на третий этаж, увидела сломанную дверь решетки. На ее площадке стояла Валентина.

— Что это? — в ужасе спросила Ирина.

— Сволочь Васька Тонков отца убивает.

— Он приехал?