Разрушительная красота

И тогда Маевский встал, медленно и задумчиво подошел к пианино, поднял крышку, сделал несколько аккордов и запел: «Скажите, девушки, подружке вашей…» Он оставил пианино и вернулся к ним, продолжая петь а капелла. Но музыкальные аккорды, казалось, продолжают звучать. У него был настолько красивый тенор, он так им владел, что слушатели перестали дышать. Даша сначала приоткрыла, заслушавшись, рот, потом украдкой посмотрела на других: ей показалось, что Маевский смотрит все время на нее? Наверное, показалось. Или это артистический эффект, так бывает в театре в первом ряду, когда актер говорит в зал, но кажется, что он обращается только к тебе. Виктор перестал петь, все пораженно молчали. И только Дима, встрепенувшись, сказал:

— Ну, Витек. Я в шоке. Думаю, ты к нам пришел, потому что тебя выперли с канала «Звезда» за подработку ведущим солистом в «Ла Скала».

— Вот видишь, Дима, как легко разгадываются тайны, когда звучит музыка. Не зря говорят: музыка — это язык бога, — смеялся Виктор.

— Это же что-то невероятное, — произнесла Даша.

Вечером она возвращалась домой и продолжала слышать очаровательную неаполитанскую песню в этом неожиданном исполнении. Жизнь такая плотная. Со всех сторон трудности и преодоления. Источник мужества нуждается в подпитке. Даша находила подпитку в музыке. Именно так: сохраняла очередную мелодию в папке памяти, по настроению включала. «Скажите, девушки, подружке вашей» ей подарили вовремя.

Она открыла дверь маленькой и темной квартиры бабушки и дедушки. Сразу наткнулась на два, так изменившихся за последний месяц, взгляда. Глаза одного цвета, светло-голубого. У бабы Гали огромные и перепуганные. У деда Яши — ждущие. То ли приговора, то ли его отмены. Даша улыбнулась и кивнула.

— Вот и я. Говорила же, что надолго не задержусь. У вас все в порядке?

— Да, конечно, — облегченно произнес дед, — сейчас выдаю тебе твою Джульетту, а сам начинаю разогревать обед.

— Вообще-то у нас была небольшая вечеринка с едой… Но я, конечно, хочу твой обед. Борщ, наверное? Давай. И ждите меня, вместе поедим. Мы недолго, хотя погода прекрасная.

На грудь Даше уже бросилась с объятиями бракованная восточноевропейская овчарка Джуня, и они побежали в душистые сумерки.

Даша жила с дедушкой и бабушкой с пятого класса. Она тогда заболела тяжелой скарлатиной, были осложнения, родители — на работе целый день. Решили, что поживет здесь, тем более это тихий, чистый и безопасный микрорайон, лагуна, без общественного транспорта. Когда Даше разрешили гулять, они по часам и минутам прибавляли время прогулок. Потом занимались по ее программе, нагоняли пропущенное. Бабушка Галя — химик, дедушка Яша — океанолог. С ними было интересно, они всегда рассказывали какие-то истории, имеющие отношение к предмету. Они жили ее жизнью, ее здоровьем, ее огорчениями и надеждами. И так сблизились, что дедушка с бабушкой казались Даше сверстниками. Или лучше и больше, чем сверстниками, — ее главными людьми. Она стала их называть: Галя и Яша. Они смеялись, гордо рассказывали об этом знакомым на прогулке и по телефону. Втроем начали, не сговариваясь, оттягивать возвращение к родителям. А потом как-то так, синхронно и без обсуждений, вопрос решился. Родители часто ездили в командировки, нанимать чужих людей в няни и репетиторы — дорого и бессмысленно, когда в семье есть такие помощники… В общем, Дашу перевели в школу этого района. Отсюда она ездила на журфак МГУ, потом на работу. Здесь встретила Джуньку. Точнее, взяла собаку, когда умер ее хозяин, их сосед. Когда она уезжала отдыхать, то звонила каждый день Гале и Яше. Родителям раз в неделю. Из аэропорта мчалась домой, сюда, отсюда звонила родителям.

Даша с Галей очень похожи внешне. Тоненькие, миниатюрные, голубоглазые, светлые волосы окружают аккуратные, нежные лица. Плотный, всегда добродушный Яша шел рядом с ними гордо, как защита и опора. «Я с тобой», — говорил его взгляд. «Мои девочки», — докладывал он знакомым.

Яша не любил никуда уезжать. А Галя раз в год, в начале сентября, обязательно ездила по путевке на отдых за границу. Привозила кучу тряпок себе и Даше. Она обожала наряжаться. Надевала другой наряд всякий раз, выходя из дома, даже просто за хлебом. И со всеми говорила, и всем интересовалась, всегда чем-то забавным и веселым делилась.

И вдруг… Больше месяца назад Даша заметила, как изменился Галин взгляд…

— Джуня, — закричала Даша и помчалась к своей собаке. — Фу! Стоять! Ну, что же ты за такая дуреха. Нас же сейчас обругают.

Это просто ужас. Джунька опять ухаживала за течной сукой, исполняя перед ней танец любви, обнимая лапой со всех сторон, короче, лапала. Она — бисексуальна. А сюда, на эту огромную поляну, где только и можно собаке побегать на свободе, приводят и течных собак, спускают с поводка. Да, хозяйка Джуниного мимолетного увлечения уже что-то орет. Надо нападать.

— Вообще-то течных собак водят как минимум на поводке и не здесь, — возмущенно произнесла Даша. — Легко мне теперь такую хитрую лошадь ловить и оттаскивать?

— А ты сама не води сюда собаку, раз она у тебя такая гомосяка.