Разрушительница пирамид

В тот момент затея не представлялась мне особенно опасной, хотя внутренний голос шептал: сиди и не высовывайся. Я решила замаскироваться. Из вещей, собранных подружкой, в этом смысле ничего полезного не нашлось. Я заглянула в шкаф в прихожей. На верхней полке – старая кепка в клетку, в ящике – очки от солнца. Собрав волосы под кепку, я надела очки и осталась довольна. К моим джинсам добавила рубашку Кирюхи и превратилась в немного странноватого подростка. Рубашка была просторной и неплохо маскировала фигуру, так что не сразу поймешь, парень маячит в зеркале или девчонка.

Прихватив рюкзак, я покинула квартиру. Добралась быстро и без происшествий, а вот в трех шагах от дома вдруг запаниковала. Входить в подъезд было страшно, везде мерещились враги. На счастье, подъехал сосед, который, кстати, узнал меня не сразу, что укрепило мою веру в маскировку. Вместе с соседом я поднялась на свой этаж и, продолжая с ним болтать, открыла дверь квартиры.

Родные квадратные метры встретили тишиной. Держа в руках мобильный, я осторожно прошлась по комнате, заглянула в кухню, санузел, а потом и в кладовку, облегченно выдохнула, сбросила кроссовки и сняла кепку. И тут же поняла, что никуда не хочу отсюда уходить. Кто меня тронет в квартире? Понятно, что болтаться по улицам без нужды не стоит, но здесь я в безопасности.

Я прошла к своему рабочему столу, где и провела с немалой пользой часа три. С намерением перекусить отправилась в кухню, решив, пока закипит вода в чайнике, сделать бутерброды, а также позвонить Кирюхе и Олеське. Одного обрадовать, а другую предупредить, что к себе вернулась. Потянула на себя дверцу холодильника и только тогда заметила листок бумаги, прикрепленный к дверце.

«Верни не свое, иначе смерть», – прочитала я, замерла с открытым ртом, но через мгновение уже неслась к двери с диким воплем. Перед дверью вновь замерла. Мир снаружи и внутри был одинаково опасен.

– Ой, мамочки! – пробормотала я, опускаясь на банкетку.

В моей квартире кто-то был, это сомнению не подлежало. Значит, надо вызывать полицию. Пусть разбираются, а пока не разобрались, выделяют охрану. Как-то сомнительно, что действительно выделят. Но главное не это, увидят записку и спросят, что я должна вернуть. Былую славу осмоловской пирамиде? Или пылающее любовью сердце Каверина? Дураку ясно, что писавший имел в виду Пикассо. А как этот умник узнал, что он у меня? Следил за домом, видел, как я вышла с пакетом, а когда во время ограбления портрет на стене не обнаружился, сделал логическое заключение. По-другому вроде не получается. Пикассо у меня нет, и вернуть его я при всем желании не могу.

Звонить в полицию расхотелось. И оставаться в квартире тем более. Схватив ноутбук, я запихала его в сумку, сунула туда же смену белья, с тоской обвела взглядом комнату и выскользнула из дома, не забыв о маскировке.

Такси я вызвала, еще находясь в квартире, но, помня о коварстве врагов, решила повторить вчерашний маневр и добираться до нужной точки в три этапа. Первый прошел спокойно. Расплатившись с таксистом, я прошлась по бульвару с намерением воспользоваться общественным транспортом. В тот прекрасный летний вечер множество людей сидело в кафе на открытых верандах, радуясь жизни, а я чувствовала себя чужой на этом празднике и от жалости к себе готова была в любую минуту разрыдаться.

Взгляд мой скользил по рядам столиков, пока не уперся в знакомую фигуру. По теории вероятности заметить его я была не должна. Он находился довольно далеко, одет совсем иначе, да и в толпе отдыхающих разглядеть малознакомого человека не так просто. Но я его заметила, не иначе как мой ангел подсуетился. То есть сначала взгляд просто задержался на парне в кафе, а потом явилась мысль: «Это он», затем: «Неужто правда он?», далее пошли сомнения.

Я приблизилась, стараясь не привлекать к себе внимания. Делала вид, что кого-то жду, время от времени поглядывая по сторонам. Вчерашний вэдэвэшник сидел за столиком в десятке метров от меня и пил кофе. На этот раз он был одет в белую футболку и джинсы, на столе лежали солнцезащитные очки. Мышцы под футболкой все так же бугрились, но теперь он выглядел скорее респектабельно, со скучающим выражением на физиономии поглядывая по сторонам.

Он мазнул по мне взглядом, а я окончательно уверилась: это он, мой избавитель. Мы с Олеськой такую компанию развернули по его розыску, а он сидит как ни в чем не бывало…

– Судьба, – пробормотала я, не особо уверенная, к счастью эта встреча или к дополнительным хлопотам.

Парень мог вчера не обратить внимания на пакет, а значит, я рано радуюсь. Или не захочет его отдать, узнав о стоимости находки. Второе, если честно, казалось маловероятным. На знатока искусства он не похож, значит, у меня отличная возможность упростить себе жизнь. Заберу портрет, верну владельцам, и тем, кто оставлял записочки на моем холодильнике, придется от меня отстать.