Разрыв

Подходя к  палате  Эллиота, Люсия пожалела, что отвергла предложение Филипа остаться на ленч. Воображение рисовало ей лосося, салаты, что-нибудь этакое, с клубникой, на десерт. Они могли быи сейчас еще сидеть на террасе – тремя бутылками вина на свете стало бы меньше, а горячечный городской закат окрашивал бы их воспоминания в сентиментальные тона. Однако в какой-то миг Филип снова спросил бы о Дэвиде, а Люсии не хотелось думать о том, от чего она еще не отошла так далеко, чтобы просто думать о нем – и все. Вопросы Филипа и вино обратили бы ее ностальгию по прошлому в меланхолию и, осознав это, она порадовалась тому, что у Филипа не осталась. А вот выпить шоколадный молочный коктейль ей все-таки следовало, да может и картошки немного съесть.

Армированное стекло ведущей в палату двери холодило щеку Люсии. Она различала постель и на ней Эллиота, он сидел распрямившись, но склонив голову. Рядом с ним сидела женщина, глядевшая, как и он, на свои руки. Женщина была похожа на Эллиота. Нет, не совсем так. Волосы ее были того же цвета, что у Эллиота. Они, да еще одинаковость поз и делали их похожими. Быть может, мать и сын молились. Возможно, подумала Люсия, именно этим они и занимаются.

Надо войти, сказала она себе, но осталась стоять, вглядываясь в мальчика. В его губы, сомкнутые так же непреклонно, как при прежних ее визитах сюда.  Так, словно доктора, накладывая швы на  рану мальчика, заодно зашили ему и рот.

Женщина что-то говорит, поняла вдруг Люсия, она различила голос, но не слова. Потом в поле зрения Люсии появился, заслонив койку, кто-то еще – плечи, затылок – и она отпрянула от стекла, не желая, чтобы ее заметили. И все-таки, надо войти.

– Инспектор Мэй, не так ли?

Люсия отступила от двери.

– Доктор, – сказала она. –  Доктор Стейн.

– Вы вернулись. Не думал, что увижу вас снова.

– Нет, я… Да. Вернулась.

– Знаете, сегодня у мальчика последний день. Утром мы его выпишем. – Доктор протянул руку к двери, сказал: – После вас.

Дверь отворилась, Люсия шагнула на порог, отец и мать Эллиота обернулись.

– Простите, я не хотела никого побеспокоить, – сказала Люсия. Она помедлила на пороге. Покивала всей палате сразу. Улыбнулась.

– Я все же предпочел бы, чтобы вы беспокоили моих пациентов лишь в отведенное для посещений время. – Доктор повел рукой вперед, предлагая ей войти. Пока они пересекали палату, доктор обогнал ее, заговорил с родителями Эллиота – бодро, уверенно, – а родители, хоть они и отвечали на его вопросы, смотрели только на Люсию.

Она остановилась в нескольких шагах от койки. Ей хотелось, чтобы   лицо ее  было извиняющимся, чтобы оно выражало  доброту и участливость, и говорило о том что она вовсе не желала показаться бесцеремонной, однако, чем дольше она стояла, стиснув челюсти и сжав губы, тем отчетливее понимала, какой неискренней и туповатой, скорее всего, выглядит. Следовало сказать что-то, но она позволила молчанию затянуться слишком надолго. Теперь придется ждать, пока родители не спросят, кто она, – или пока доктор Стейн не представит ее, а он делать это явно не собирался.

– Прекрасно, – говорил доктор. – Все прекрасно. Швы сделали то, чего мы от них ожидали, а вот повязку вашу, молодой человек, мне придется сменить. Будет немного больно.

Люсия, наконец, откашлялась и собралась произнести хоть что-то, но не успела – доктор снял закрывавший ухо Эллиота бандаж. И она впервые увидела рану. Мочка уха у Эллиота отсутствовала. Мальчик даже не поежился, поежилась Люсия.

– Простите, вы кто?

Это спросила мать Эллиота. Люсия посмотрела на нее, потом на отца. Потом на мальчика – он явно наблюдал за ней, но быстро отвел взгляд.

Доктор Стейн поднял голову:

– Я думал, вы знакомы.

– Нет, – сказала Люсия. – Мы не знакомы. Я Люсия. Люсия Мэй. Из городской полиции.

– Из полиции? – мать Эллиота повернулась к мужу.

– У вас есть новости, – сказал тот. – Есть у вас какие-нибудь новости?

– Нет, – ответила Люсия. – Простите. Я пришла не поэтому.

Отец Эллиота посмотрел  на доктора Стейна, надеясь получить объяснения. Но таковых не последовало.

– Тогда зачем вы пришли?

– Я кое-что принесла, – ответила Люсия. Она открыла пакет, который держала в руке, залезла в него. – Вашему сыну.

– Что? Что вы ему принесли?

– Это книга, дорогой.

– Я вижу, что это, Фрэнсис. Но почему вы принесли моему сыну книгу? – Он взглянул на мальчика, однако Элиот даже не шелохнулся.  Двигались только его глаза, проводившие книгу, которую Люсия опустила на койку.

– Это «Хоббит», – сказала Люсия. – Ты, скорее всего, уже читал эту книгу. Просто, я подумала, что она сможет тебе помочь.

С секунду все молчали. Люсия разгладила пакет, начала складывать его.

– Простите, – сказала она. – Я не хотела вам помешать.

Она кивнула Эллиоту, его матери, стараясь не встречаться глазами с отцом. Потом сунула пакет в карман и повернулась к двери, чтобы уйти. Пакет зашуршал в кармане, и это едва не помешало ей услышать тихий голос Эллиота:

– Спасибо.

Люсия повернулась к нему. Родители и доктор во все глаза смотрели на мальчика. Эллиот так и сидел, потупясь. Пальцы его правой руки лежали на книге.