Разрыв не по шаблону

Или может, сказалась привычка видеть Алексея всегда рядом с собой? Я привыкла, что мы все время вместе и эти его отлучки на недели… Да все я знала о количестве пасек и их разбросанности! Все понимала о необходимости контроля, человеческой лени и недобросовестности. Но мне его так не хватало! Одиночество давало время надумать и растравить обиду. Сашка еще! Он сразу же погряз в пьянке, а потом в девицах. Леша обещал, что это временно, что это просто срыв и он так спасается, считая Маринкино бегство предательством, что там в анамнезе, как и у нее — ощущение своей неполноценности и недостойности, а еще неоцененность… Мало ли причин, чтобы сорваться? А если мало — можно надумать, как вот я сейчас. Но там… недельный запой сменился походом в лес и опять с Лёшей — нам было страшно за него и людей, что идут с ним. А потом, вернувшись, он ударился в загул и менял девок, совершенно не скрываясь. И это тоже повлияло на мое состояние — без сомнения.

Может и некоторая еще неустроенность и неудобства, связанные с ней, усталость от того, что все заботы о детях разом свалились на меня — Алеша разбаловал меня своей помощью на Урале. Нервотрепка с переездом, грядки с зеленью, которые я кинулась устраивать, жара…

Хорошая наука получилась, тут он прав. У нас еще будет разговор — я была уверена в этом. Потому что все равно — так жить это ненормально и неправильно. Просто мы не успели поговорить — я рассмотрела этот проклятый укус и, извиняясь и снова обливаясь слезами, стала целовать его, а он ответил. Никогда не была истеричной… Откат опять? Или может, снова наступил очередной предел, а чему тогда?

Разговор состоялся через три дня, когда муж вернулся домой — вторая выкачка меда закончилась. В основном гречишного, как я поняла. И будто бы все устроилось, все было, как раньше: жили, говорили, любили друг друга ночами, занимались детьми, отдыхали, купаясь и готовя вкусности на мангале по вечерам, даже пару раз ходили по приглашению в гости к соседям в уже заселенные коттеджи. Но что-то было, что-то еще оставалось…

Однажды вечером он позвал меня к монитору, подтянув второй стул к своему.

— И что это? — смотрела я на длинную, то ли машину, то ли автобус.

— Автодом, кемпер, караван, автодача, — назови, как хочешь. Это прицепы — от восьмисот тысяч до двух лямов (я имею в виду хоть сколько-то приличные), но есть и самоходные дома люкс-класса — до пятидесяти миллионов. Их мы не рассматриваем, тут запредельно.

— Смысл — вообще? Подожди… ты приглашаешь нас? Чтобы мы жили с тобой? — рассматривала я небольшой автодомик на шесть человек — по описанию и со всеми мыслимыми, хотя и тесными удобствами.

— Ты и Лёва. За ним ты сумеешь уследить. За ним и Ясей — нет. Ей нужно где-то играть, бегать, узнавать мир масштабно, по впечатлениям. Если покусают пчелы — это будут не совсем те впечатления. Кроме того, мы еще не знаем, как она отреагирует — яд у них сильный.

— А ставить дом обязательно на самой пасеке?

— Нет. Но мы с тобой знаем Ясю — она обязательно захочет увидеть и саму пасеку, и ульи, и их содержимое. Обязательно, — улыбался Алёша.

— Это — да, — вынужденно согласилась я, наблюдая как дочка рисует — в один присест один тонкий альбом, как с куста. Но надолго ее этим не займешь, ничем не займешь, если на горизонте замаячат приключения. Да я и сама бы с удовольствием посмотрела и на то, что внутри улья, и как качают мед.

— Ты правда — купишь? — почему-то сомневалась я.

— Да. Вот этот — немецкий. Разумная цена.

— Зачем? Если Яну нельзя брать? — опять не понимала я.

— Яну на эти семь-десять дней можно будет отпустить к отцу, — осторожно предположил Алексей.

Я закусила губу. После того, как я узнала, что Вадим хотел забрать ее у меня, отношение к нему кардинально изменилось. И неважно, что Алексей не раз говорил, что может с гарантией утверждать наличие этих намерений только у Елены. Не важно… я больше не могла доверить ему дочку.

Он позвонил в мае. Мы как раз вселялись в новый дом, и я подозревала, что о нашем приезде ему сказал мой муж — тогда совсем недавно муж. Мы подали заявление еще на Урале и в апреле расписались. И только вчетвером отмечали в детском кафе и первый День рождения Левушки и наше бракосочетание.

— Ты можешь подавать в суд, — прямо сказала я Вадиму, — но Яну с тобой я никуда не отпущу. Приезжай и общайся с ней здесь, но при мне. После того, как ты хотел отнять ее и передать той женщине, а еще и оставлял ее с чужими людьми, маленькую, — вспомнила я до кучи их морской отпуск, — я не доверю тебе дочку, Вадим. И в суде скажу то же самое. Тем более, что у тебя опять — новая женщина. Я не отпущу к ней Яну. И что бы Алексей ни говорил в твою защиту, в суде он выступит на моей стороне. Нет и нет — это все.

Он приезжал пару раз и, действительно — играл с Яной, разговаривал, но быстро уезжал.

— А что ты хотела? — удивлялся Алексей, — думаешь, ему приятно видеть меня? И ты постоянно сканируешь его взглядом. И мне тоже это неприятно. Ты создала невыносимые условия для всех нас, и даже Яське — она была рада его приездам.