Разрыв небесного шаблона

– А че, я ж по-мелкому. А еще у них в морозилке мороженое иногда брал. А тетя Лида потом внукам подзатыльники давала. Ни разу не догадалась, что это я, – гордо произнес Кокос. – Вот я ключики и сделал. Мало ли. Вдруг опять мороженого захочется. И пивасик можно стащить, дед его любит, у них всегда есть.

– Значит, – подытожил Жук, – у соседей есть большая морозилка. А у тебя есть ключи от их дома.

И он посмотрел на Миху.

– Ты качок, Кокос, – одобрил тот. – Только сейчас туда нельзя.

– Почему?

– Свет придется зажигать. Мы ж на ощупь не сможем, в темноте-то, тело нести… А соседи свет увидят. Предлагаю в машине переночевать и с утра…

– Миха, у них вход в подвал есть отдельный, как у нас, со стороны сада. Никто не увидит, а нам фонариков хватит.

– Так один из этих ключей от подвала?

– Ага.

Сказано – сделано. Тело Вари просто перевалили через забор, сами перелезли следом, и дальше все пошло гладко: Кокос тихо отпер подвал и фонариком вниз посветил, а Миха с Жуком спустились, неся тело девушки. Подвал оказался куда более глубокий, чем в доме Колькиной бабки, – но ничего, справились.

Проблема обнаружилась позже, когда они открыли морозилку: она не работала. А при попытке включить агрегат выяснилось, что электричество отключено во всем доме. Чертыхаясь, они в темноте облазили весь дом, ища щиток. Нашли его в сенях. Но, когда врубили, в одной из комнат загорелся свет. Кокос бросился туда, быстро погасил. К счастью, окно той комнаты выходило в сторону сада, вряд ли кто успел заметить.

Наконец морозилка забурчала. Они уложили в нее тело Вари, захлопнули крышку. Постояли еще несколько минут, сами не зная зачем, – наверное, чтобы убедиться в исправной работе морозилки? – и выбрались наружу.

Стояла глубокая, глухая ночь. Деревню окутала дрема, будто в толстое одеяло завернула. А если кто и не спал, все равно ничего увидеть не мог, в темноте-то…

Домой они вернулись лишь под утро, разошлись по своим квартирам, сонные. Но, несмотря на усталость, Миха заснуть никак не мог. Ворочался на старом матрасе, и мысли ворочались в голове, тяжелые, как камни. Варю будут искать, думал он, может, прямо сегодня начнут. Говорят, полиция взрослых не ищет, пока не пройдет трое суток. Однако он сам слышал недавно по телевизору, что это неправда, что в розыск объявляют сразу же. Значит, полиция начнет всех расспрашивать прямо с утра… Как обычно делается: к родителям пойдут, к начальнице, к парню Вариному… А есть ли у нее парень-то? Вряд ли. Иначе бы попытался уже за свою девчонку заступиться. Саблин ей помогал какие-то покупки делать, но ничего такого между ними нет. Значит, только коллекционерша может сказать, где была с Варей в последний раз. И что Варя уехала на своей машине, на «Фольксвагене-Битл». Куда? К подруге. Но к подруге не приехала. Та, наверное, уже сама волну подняла: мол, где Варя-то?

Дальше что? Полиция поймет, что Варя исчезла по дороге. Додумаются ли искать ее «Битла» прямо возле дома на Остоженке? Женька наверняка оставил в машине отпечатки. Кто же в тот момент о них думал? Парни и предположить не могли, что их затея закончится смертью девчонки… Козел Кокос. Теперь им грозит тюрьма. Хуже того, их суперские миллионы, которые они так суперски заработали, полиция отнимет! А они даже насладиться не успели своим богатством!

Злые слезы выступили на глазах Михи, он утер их об подушку. Надо бабки куда-то спрятать подальше. Чтобы их не нашли. Куда вот только?

До рассвета Миха маялся, пытаясь придумать что-нибудь умное, но так и не придумал. Заснул.

А проснулся, будто и не спал вовсе. Раздраженный, с тяжелой головой и мыслями-камнями. Куда спрятать деньги? Как разведать о действиях полиции? За ментами ведь не последишь в бинокль, их много, и кто из них Вариными поисками занимается, не узнать…

Мать прошла мимо двери на кухню, зыркнула, но ничего не спросила. Она давно привыкла, что сын сам решает, когда ему домой приходить да как время проводить. Просто мелькнула в дверях круглым бледным лицом, будто луна из-за туч. Бледным и нездоровым. А ведь еще не так давно была красивой женщиной, Миха помнил. Он в нее пошел. У отца-то не лицо, а харя. Тьфу, глаза б его не видели. Ничего, скоро сдохнет. Так пить, долго не проживешь.

Он съел свой завтрак – четыре сосиски с хлебом, запил плохим растворимым кофе и поспешил подальше от родной ненавистной квартиры. Уже во дворе набрал номер Женьки.

– Спускайся, потолковать надо.

Они уселись на лавочке в соседнем дворе. В соседнем – чтобы родители не смогли их видеть из окон.

– Мы в заднице, Жэка, – сообщил Миха.

– Ты меня сто лет не называл Жэкой. Задница, видать, большая, – хмыкнул Жук.

– А ты чего, сам не просекаешь? – взвился Миха.

– Харэ, не пыли. Давай обсудим…