Разрывая душу

Понедельник — день тяжёлый… Как и вторник, и среда, и четверг… По большей части Ярослав был занят работой, старясь уделять мне максимум внимания, даже навестил меня в понедельник вечером, подарив тьму нереальных ощущений и хоть на мгновение выбил из моей головы неправильный поцелуй… Боже! Мне безумно нравилось быть с ним наедине… С каждой минутой я раскрывалась всё больше, смеялась чаще, говорила откровеннее… Но… Недосказанность оставалась… И мне это не нравилось. Она жгла, как укус пчелы, той самой, которая выбрала мой палец случайной мишенью, когда мы с родителями отдыхали на солёном море… Я не могла быть с ним до конца честной, в том числе из-за не брошенных попыток Славы добиться моего внимания. Вот у кого свободного времени был будто бы целый вагон. Поездка в лифте, поход в туалет, на другой этаж, каждый раз оказывались для меня искушением. Он пытался заговорить, дотронуться, заглянуть в глаза, выяснить причину почему нет… А я еле сдерживала себя от того, чтобы не рассказать ему всё и сразу, не поддаться его близости… Потому что очень-очень хотелось ощутить тепло его рук и губ вновь…

Это сумасшествие. Самое настоящее. Невыносимое. Раздирающе на мелкие кусочки.

Безумие, сводящее меня с ума…

— Злата, зайдёшь на секунду? — раздалось из селектора.

— К-конечно, — сглотнув мгновенно появившуюся сухость в горле, ответила я и прошла в кабинет Яра.

Он ждал меня на пороге и, впустив, закрыл дверь. Жалюзи закрыты. Нас никто не может видеть.

В мгновение ока я оказалась прижатой к прохладной облицовке двери спиной, а в голове возник образ вчерашнего дня, где Слава так же прижимал меня к холодной стали створок лифта, в котором мы находились одни… Я зажмурила глаза, отгоняя навязчивое воспоминание и стыд, что оно вызвало, а бархат Яра, зазвучавший у моего уха только помог:

— Знаю, что пользоваться положением не красиво… Но, котёнок…

Его губы быстро нашли мои и завладели моим ртом так нежно, так ласково и неистово одновременно, что я уже сама обнимала его за шею и жалась всем телом к нему. Проще простого забыть обо всем на свете, когда он настолько близко, насколько рядом, почти одно целое со мной…

— Каждый раз, как в первый, котёнок, — прохрипел Яр, заглядывая мне в глаза. — Безумно хочу, чтобы так было всегда, — улыбнулся он.

И тут мне в спину ударила дверь.

— Ярослав? Твоего… — вошёл в кабинет финансовый директор, как раз, когда я быстро отпрянула от Яра. — Ну да. Позволишь? У меня есть к тебе разговор.

— Да. Присаживайся, — предложил Яр, улыбаясь, словно нас чуть не застали на месте преступления и, когда Александр Дмитриевич развернулся к диванчику тихо мне шепнул: — Беги, котёнок. И… Поужинаем вечером?

Я кивнула, не в силах говорить из-за обрушившегося на меня ливнем стыда и быстро покинула кабинет.

Что будет, если кто-нибудь узнает о наших не совсем понятных отношениях? Как ко мне начнут относиться? Коля, Эрика и Аля?

Захочет ли продолжать свои попытки сближения Слава?..

Дура. Я нереальная дура из-за того, что хочу, чтобы он продолжал…

Я ушла на обед, когда Александр Дмитриевич всё ещё продолжал находиться в кабинете Ярослава, а вернулась, когда его глухой и не особо довольный голос по телефону потребовал, чтобы я спустилась за документами на подпись Яра, так как их подписание не терпит ожидания курьера.

С курьером я встретилась почти у кабинета финансового директора, а моё сердце привычно замерло при взгляде в янтарь его глаз.

— Не сидится у себя? Или подсознательно ищешь встречи со мной? — остановив свою тележку и вытащив наушники из ушей, улыбнулся он.

— Выполняю твою работу, — бросила я, без стука открывая дверь, чтобы спастись… от себя самой? Наверняка.

Александр Дмитриевич поднял голову на моё бестактное вторжение, отрываясь от бумаг на своём массивном, дубовом столе и криво улыбнулся:

— Закрой дверь и проходи.

Я послушалась, поймав недоумённый взгляд Славы прежде, чем закрыть дверь.

А когда развернулась к мужчине он уже стоял ближе, бедром опираясь на столешницу. Руки сложены на груди, а его глаза намеренно медленно и не стесняясь прошлись по мне с головы до пят и обратно.

— Документы? — прокашлялась я, чувствуя липкую и мерзкую неприязнь к малознакомому человеку.

— Злата… Злата Романова, — будто не услышав меня, протянул он. — Единственная дочь Романова Бориса Иннокентьевича, владельца студии звукозаписи, так удачно планирующей присоединиться к нам… Интригует… — он оттолкнулся от стола и двинулся ко мне, — Интересно попробовать то, чем ты так зацепила нашего всегда рассудительного Ярослава… Который буквально зубами вцепился в этот контракт, не желая даже выслушать предложения повыгодней. Под этим лёгким платьем всё под стать твоему имени, не иначе. Да, малыш?..

— Что? Я не понимаю вас, — выдохнула я, чувствуя, как липкий страх каплями пота стекает по позвоночнику.

— Ой, брось ненужные ужимки, — ухмыльнулся мужчина и в мгновение ока оказался рядом, сжав моё горло своими сухими пальцами, тем самым придвинув меня к стене. — Давай проверим насколько ты хороша, может и я тогда поменяю своё мнение об этом бредовом сотрудничестве…