Разрывая душу

— Яр… Прости меня. За всё. За мою глупость. Нерешительность. Бесхребетность. За боль, что я тебе причинила. Я… я люблю тебя, Яр… Люблю тебя так сильно, что становится страшно от того на какие поступки может толкнуть меня эта любовь, какие унижения я готова вытерпеть ради неё. И поэтому я не выйду за тебя. Я принимала много неверных решений в последние недели, но это… Это правильное. Оно ради меня самой.

— Котёнок…

В его глазах стояли слёзы. Я, словно видела отражение самой себя. Та же боль в глазах. Та же обречённость. То же желание обнять и не отпускать. Никогда. Но мы были безумно далеки друг от друга. Пропасть, которую мы разверзли сами уже не преодолеть.

— Злата… Мой маленький котёнок… — прерывисто выдохнул он. — И я тебя люблю, малыш. Ты даже не представляешь, как сильно. Люблю давно и этого ничто не изменит. А ещё я горжусь тобой. Твоё решение… Оно говорит о том, что ты выбрала себя. Это именно то, что я от тебя ждал все эти месяцы. Именно то, что заставляло меня поступать так, как я поступал. Мне очень жаль, что иногда мои поступки диктовались гордостью и простой ревностью… Но ты… Сама… Ты сделала правильный выбор, Злата. И поэтому я тебя отпущу. Я должен тебя отпустить. Но позволь мне сказать одну вещь. Моя сестра…

— Яр, умоляю…

— Пожалуйста, выслушай. Мне необходимо, чтобы ты это знала. Моя сестра, она мне не родная. Наши родители сошлись, когда нам было около пятнадцати лет. Мы много лет общались лишь, как родственники, а в какой-то момент у нас закрутился роман. Именно тогда проявилась её не здоровая зависимость. А эти фото… Дата на них неверная. Их подделал тот ублюдок, что пытался тебя изнасиловать. Месть… Она губит всё хорошее. Прости меня.

— Яр…

Я больше не чувствовала твёрдой почвы под ногами… Меня накрыло невозможное облегчение… Я наощупь нашла край столешницы и вцепилась в неё пальцами. Боже! Почему?..

— Почему ты не сказал мне раньше?..

— Ты не готова была слушать, котёнок…

— Яр… Мне… мне так жаль… Я… Боже! Прости меня! Я столько всего…

Яр больше не сдерживал слёз, как и я, они скатывались дорожками по моим до боли любимым, небритым щекам. Мы долго смотрели друг другу в глаза, а через мгновение он, рвано выдохнув, шагнул ко мне и крепко прижал к груди.

— Нет, котёнок, ты не виновата. Это мне нужно молить прощения, стоя на коленях… Твой путь к себе был жесток… И виновен в этом я. И я не жалею, котёнок. Ни о чём не жалею. Тебе было необходимо пройти этот путь. Я лишь надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь меня простить.

— И ты когда-нибудь меня прости, — шепнула я, крепко сжимая его талию. — Но сейчас…

— Да… Нам обоим необходимо время.

Я молчала, уткнувшись ему в грудь, вдыхала его аромат, как можно глубже. И слушала стук сердца, запоминая ритм. Эта мелодия… Самая дорогая в жизни мелодия останется со мной навсегда.

— Родители, — через минуту хрипло произнёс Яр. — Хочешь, я буду рядом, когда ты им скажешь?

— Нет. Я должна пройти через это сама.

— Я горожусь тобой. Горжусь так сильно…

— Знаю, — шепнула я. — Спасибо за всё, Яр… И… И прощай.

— До свидания, малыш, — шепнул он мне в волосы и выпустил из объятий.

Я покидала приёмную уже не тем человеком, которым вошла сюда ещё утром. Теперь я была сама собой.

Двадцать седьмая. Освобождение

У меня было время обдумать хотя бы намётки для новой жизни, пока я ехала в дом родителей. Душа спокойна, как никогда за всю жизнь. Ни страха. Ни волнений. Я поступаю правильно. Именно так, как поступить нужно было уже давно.

Родители ждали меня. И, когда я вошла в гостиную, меня окутало витавшее в воздухе напряжение. Словно они уже догадывались о том, что я собираюсь им сказать. Но делать преждевременные выводы я разучилась на всю жизнь. Да и уверенность, что Яр не стал бы им что-то говорить прочной стеной обосновалась в моём сердце, не допуская и намёка на сомнение.

— Мам, пап, — начала я, по очереди взглянув на каждого. — Мне нужно кое-что вам сказать, и я надеюсь на ваше благоразумие.

— Благоразумие? — усмехнулся отец и, нарочито медленно поставив на каминную полку бокал с алкоголем, устремил на меня свой хищный взгляд. — Наше? Наше благоразумие? У самой-то оно есть, чтобы требовать его от других?

— Я не требую, а прошу, — в этот раз я посмотрела на маму, с неестественно-прямой спиной сидевшую на диване, но она брезгливо скривилась, словно я мошка, случайно залетевшая в её тарелку с супом.

— Не смотри на мать — она тебе не поможет. Она ровно, как и я считает потраченное на тебя время пустым.

Я сглотнула обиду, определённо догадываясь, что они знают что-то, что не знаю я. И очень-очень недовольны этим знанием. Плевать? Именно. Я здесь за другим.

— Мне жаль вашего времени…

— Ей жаль! — воскликнул папа, перебивая меня. — Ты мелкая, не благодарная дрянь! Твоё свинское поведение в первую очередь порочит нас! Нас!

— Я не знаю, что твои слова подразумевают и не хочу знать, — спокойно возразила я. — Я здесь, чтобы озвучить вам своё решение не выходить замуж. Не по вашей указке, по крайней мере. Отныне я сама решаю, как мне жить. И прощение просить не буду.