Разум

В-третьих. Учёные, подавленные энтузиазмом, без рассуждений приняли трёхмерность пространства. Разве есть смысл сомневаться в том, что отчётливо распознаётся глазами и воспринимается рассудком? Это тот случай, о котором говорили древние: чтобы удивляться, надо много знать. На ту пору да и впредь такое будет: всегда для безошибочного выбора будет не хватать знаний. Помощником, подсказчиком и лоцманом при этом может служить выве- ренное мировоззрение, ибо только оно содержит в себе тенденцию развития в противовес нечаянным прыжкам от одного научного происшествия к другому. Предложим сообразительному шимпанзе высказать суждение о пространстве. У него, как и у Эдвина Хаббла, есть глаза даже более зоркие, есть интерес к познанию, но нет телескопа. Не беда! Дадим ему инструмент. Усядется обезьяна перед окуляром и … может ли такое случится, что она ничего не увидит? Нет! Шлифованные стёкла донесут до её взора точно ту же картину звёздного неба, что и всякому иному любознательному. Можно ли ожидать совпадение мнений шимпанзе и Эдвина? Снова нет, ибо тогда человек сравняется по уму с обезьяной. Значит, у животного обязано зародиться собственное впечатление. Какое? Если его развитие ещё не поднялось на уровень человека, то и суждение не может оказаться таким же ёмким. Оно будет упрощённым и соответствовать мировоззрению шимпанзе, т. е. плоскостному отображению увиденной картины. При проецировании трёхмерного изображения на поверхность по–иному станут прорисовываться те же скорости, расстояния, формы, размеры, соотношения, спектры, светимости, блеск … Какие же они на самом деле? Это тот вопрос, с которого должно начинаться всякое исследование. Его наличие засвидетельствует понимание учёным неисчерпаемости предмета анализа и самое основное — это ограниченность собственных способностей к освоению всей глубины темы. Его сознание и его тело, составляющие инструмент познания, имеют частичную приложимость, такие же частичные получатся и результаты поиска. Это ни хорошо, ни плохо. Так будет всегда в силу невозможности овладения полной истиной. Важно понимание этапности достигнутого, что должно послужить предостережением к всплеску дерзости малого ума, как в случае, например, коллайдерного помрачения.⁸

Такой же эксперимент можно провести с растениями. Не вдаваясь в особые доказательства, следует признать за ними наличие своего мнения о небесных объектах. Очевидно: оно будет весьма отличаться от изложений шимпанзе и тем более Хаббла.

Итак, одна и та же панорама звёзд. Ей никакого дела нет до растений, животных и человека. Она живёт по собственным мотивам и они для неё самой однозначны. Почему же сторонние суждения настолько несовместимы? Закрадывается подозрение о разном интеллектуальном уровне познающих субъектов. Но так и должно быть, и в этом состоит смысл развития. Растения набирались опыта, одолевая линейный мир. Затем, изменив свою форму вслед за приростом ума, перешли в плоскостной мир. И когда он стал освоенным, началось внедрение составных особей в объёмный мир, где оразумление проходило в образе человека. Веками накапливая опыт общения со средой, развитие дошло к этапу порождения носителей опыта в виде Хаббла 46, Эйнштейна 49, Фридмана 43 и они увидели в природе то, что и соответствовало их развитости. Увидеть меньше им не под силу, поскольку это запрещённая попятность в прошлое. Увидеть больше им также не под силу, ибо это запрещённый скачок в будущее. Им осталось творчество в узком интервале настоящего. И они свой выбор сделали ошибочно. Этим навязали популяции ложный ход, превратив её в жертву.

Значит, мнения линейного существа, верные для него самого, оказались неполными для плоскостной особи. Те же суждения, которые устраивают плоскостного исследователя, не удовлетворяют объёмного учёного. Познания объёмного наблюдателя не подойдут кваромовцу … такая последовательность притязаний к поиску указывает на мерностный характер изучаемого процесса. И действительно, всякая закономерность, обнаруженная в мире, принадлежит на правах звена общей причинно–следственной цепи, простирающейся беспредельно в направлении усложнения и в сторону упрощения взаимных связей. Потому знания, касающиеся части такого общего будут неполными всегда! И всегда в скрытом виде будет присутствовать то содержание, которое экзаменует исследователя на зрелость при практическом использовании результатов научного поиска. До сих пор люди такие экзамены регулярно проваливали: военная основа бытия, неспособность управлять телом, пренебрежение сознанием, гонористая дерзость в отношении природы, превращение науки в кормёжный атрибут, чванство …