Разум. Что значит быть человеком

Как мы подробно исследуем в главе о вопросе «когда» разума, наука о времени тоже наводит на мысль, что психическая жизнь находится на одном уровне наблюдаемой реальности — квантовом, — в то время как масштаб тела и большого, наполненного объектами мира часто проще наблюдать на другом, классическом ньютоновском уровне. Мы уже говорили, что квантовые эффекты были обнаружены даже на этом большом, масштабном уровне, но их зачастую затмевает сияние принципов классической физики. Видимо, благодаря этим эффектам способность к видению разума (майндсайт) вселяет в нас силы, позволяя воспринимать взаимосвязанную психическую жизнь не только физическим зрением. Далее мы узнаем, что человек может жить с квантовым разумом, обладающим различными активными квантовыми свойствами, но при этом в классическом ньютоновском теле и мире, где эти тонкие, но реальные свойства незаметны.

Вспоминаю дебаты с оппонентом, который заявлял, что чувства нереальны. Наверное, его система восприятия лишила его сознательный разум эмоций. Позже за кружкой пива он признался, что искренне верит в то, что говорит. Мы можем уважать универсальную реальность и то, что восприятие — сконструированный навык. У него могли быть эмоции, даже ощущения этих внутренних процессов, но по какой-то причине они не становились частью его сознательного опыта, поэтому он не отдавал себе отчета в том, что их воспринимает. Аналогично многие из нас не воспринимают сознанием энергетический поток и другие аспекты связанности, механизмы «промежуточности». Вероятно, мы не воспринимаем соразделяемой взаимосвязанности, но если сенсорный поток этих различных потенциальных механизмов способен существовать без конструкции восприятия и сознательной рефлексии, нельзя ли разработать и укрепить некий навык точного восприятия «промежуточного» мира?

Думаю, полезно проявить открытость в отношении того, что, по нашему мнению, мы знаем и что преподнесет реальность с очередными находками.

Если субъективный опыт каким-то образом оказывается эмерджентным свойством энергоинформационного потока, и этот поток находится как внутри, так и между, может ли промежуточность быть одним из источников субъективного опыта? Субъективный опыт бывает как внутри, так и между, то есть как функция осознавания энергетического потока, точно так же как самоорганизация находится как внутри, так и между, однако в этом случае с осознаванием или без него.

Однако если субъективный опыт ощущается только внутри сознавания, а оно — тоже некое эмерджентное свойство энергетического потока, может ли промежуточность этого потока порождать некую форму сознания? Его внутренний источник, который «порождает» сознание, рассмотрен во многих нейробиологических исследованиях, посвященных нейрональным коррелятам сознания. Но пока не существует научных данных, поддерживающих существование сознания, которое возникает вне тела или даже вне мозга.

Может ли существовать промежуточный источник сознания — форма сознавания, возникающая в отношениях «между»? Многие ученые прямо скажут «нет». Но правда в том, что это просто пока неизвестно. И не будет ли такой источник иметь в себе субъективную текстуру? Даже если он не определен, даже если он вообще не существует, разве у нас все же нет способа почувствовать внутри сознания промежуточный аспект разума? Нельзя ли субъективно испытывать промежуточность разума так, как мы чувствуем ветер на лице, воду в лагуне, синхронное вращение тел в вальсе? Другими словами, нельзя ли с помощью внутренне вырабатываемого осознавания — если это единственный источник — почувствовать, субъективно ощутить соразделенность психической жизни, даже если само сознание окажется преимущественно внутренним делом?

Промежуточным аспектом разума, может быть, даже легче поделиться, чем внутренним. Эти глубокие концепции овладевали мной в начале обучения на психиатра. На первом этапе программы резидентуры я, тогда молодой психотерапевт, не понаслышке узнал, как важно ощущать разум в отношениях.

В числе моих первых пациентов была студентка магистратуры, страдавшая депрессией после смерти коллеги. Мы погрузились в психотерапию — на самом деле я не знал, что делать, — и она раскрылась, чтобы увидеть произошедшее. В конце длившегося полтора года курса психотерапии депрессия и горе утихли, а жизнь стала ощущаться полной. Вскоре она была готова идти вперед и после защиты диссертации занять должность в другом университете. Мы готовились расстаться.

Мне стало любопытно, какой именно аспект лечения ей помог, поэтому в конце я сказал о «заключительном собеседовании», на котором мы посмотрим, что было полезнее всего, а что можно улучшить. «Прекрасная мысль», — сказала она. Я спросил: «Что больше всего вам помогло?» «О, это очевидно», — ответила пациентка. «Если я попрошу выразить это словами, что бы вы сказали?» Она на минуту задумалась, посмотрела на меня влажными глазами и сказала: «Вы знаете, у меня никогда до этого не было такого. У меня никогда не было ощущения, что меня кто-то чувствует. Именно это помогло мне исцелиться».