Разум чудовища

Военно-Космические Силы подобрали отмычки к этой двери, и вот новая эра – на пороге дома. Виноват ли создатель автомата, когда из его оружия убили тысячи людей? Виноват ли изобретатель атомной бомбы, если его труд, его научный гений открыл дорогу в Ад миллионам живых существ?

Куда открывает дверь он, Энди Хортон?

Президенту «Сигмы» не с кем было поговорить об этом. Он вдруг понял, что остался один, совсем один. Акционеры компании – уже не единая семья, не группа единомышленников. Хортона не простили за продажу акций Военно-Космическим Силам. Военные – никогда не были и не станут его семьей. Может, его «стая» – сотрудники корпорации, те, кого он хотел защитить? Нет, они тоже – чужие. Это видно по Хелларду.

Там, возле серебристого флайера, после покушения, ему почудилось: вокруг – свои. Он в кольце людей, которым не безразличен. Он – часть сообщества. То была иллюзия. Энди Хортон – одиночка. Теперь – одиночка. Не лучше ли прекратить игру? Стоит ли входить в историю человеком, давшим миру новую атомную бомбу?

Хортон посмотрел на трубку, тянувшуюся от капельницы к вене. Достаточно небольшого усилия, чтобы нарушить герметизацию соединения. Воздух попадет в магистраль, оттуда – в сосуд. Говорят, это быстрая смерть. Больно ли это? Было ли больно Джею Ронику, Игорю Полякову, Ринато Гаудино?

Хортон пошевелился, меняя позу. Свободной рукой оперся на койку, собираясь аккуратно приподнять тело, немного повозиться с капельницей. И в этот момент дверь открылась, в палату вошел Лайонс Торелли.

– Привет, Энди! – сказал он. – Ну, как дела? Лучше?! Все ждут не дождутся, когда ты поправишься!

Хортон с шумным вздохом откинулся назад, на подушки. Глянул на шефа службы внутренней безопасности.

– Посиди у меня, Лайонс, – попросил он. – Давай вспомним, как мы жили раньше. Раньше, до «Безупречного».

– Нет проблем! – радостно оскалился Торелли, поправляя стул возле больничной койки. Плюхнулся на сиденье. – У нас ведь много интересного позади! Есть чем гордиться. Эх, жаль, нельзя сейчас выпить! Под рюмочку вспоминать было б куда легче! Мы ведь столько хорошего сотворили, да, босс?

«Ошибка, одна ошибка», – подумал Хортон. Закрыл глаза, с горькой улыбкой слушая Лайонса.

Робот имел возможность забрать пистолет из кабинета Энди Хортона – это было главное, что услышал Джон Хеллард во время разговора. Мог выкрасть оружие, и, кроме того, он любил по утрам стоять в холле, возле стеклянного фасада. Значит, DB-1 знал, когда и как прибывает в офис президент корпорации. Факты работали на ту версию, которую Хеллард считал основной: не было никакого человека-заказчика, вложившего пистолет в манипулятор робота.

Оставалось только узнать: каковы результаты у экспертов Даниэля Викорски, изучающих разбитый «мозг» DB-1. Нет ли новостей, противоречащих главной версии? Подумав, Джон не стал вызывать Даниэля по коммуникатору, отправился в лабораторию лично. Вдруг захотелось на месте понаблюдать за процессом.

– Ой, какие люди! – изумился Викорски, завидев в дверях эксперта-аналитика. – Интересно, сегодня праздник? Я уже забыл, когда господин Хеллард осчастливливал нас личным прибытием.

– Господин Хеллард желает узнать: что сумели вытащить из ПЗУ мертвого робота специалисты по накопителям памяти, – объявил гость.

И двинулся в следующую комнату-мастерскую, туда, где сотрудники Викорски колдовали над мозгом киллера-неудачника.

– Джонни! Джонни! – Викорски схватил его за рубашку. – Погоди! Я должен сказать тебе несколько слов.

– Ну? – Хеллард остановился, выжидающе глядя на старого приятеля.

– Понимаешь, Джон, – вкрадчиво начал Даниэль. – Информация – очень хитрая штука. Роботы хранят ее в памяти совсем не так, как люди. Любое слово, любой визуальный образ раскладывается на составляющие. На буквы, на цвета. И это не все. Например, любая буква имеет собственную кодовую последовательность. Цифровую. Понимаешь? Там, в лаборатории, глядеть нечего. Зачем тебе? Лишь наборы нулей и единиц, уникальные для каждого символа. «Ноль» кодируется в системе низким уровнем электрического сигнала, «единица» – высоким уровнем электрического сигнала. Каждый логический «ноль» или «единица» хранятся в собственной ячейке, крохотной по размерам. Таким образом, чтобы закодировать даже короткое слово…

– Даниэль! – Хеллард постучал указательным пальцем по лбу эксперта. – Ты вроде не пьян, дружище. А? На кой черт ты взялся мне объяснять, что такое цифровой способ хранения информации? Ты еще про дискретизацию и квантование отсчетов расскажи, ага. Про теорему Котельникова тоже можно вспомнить. Что с тобой?

– Со мной – все в порядке, – заверил Викорски, по-прежнему загораживая дорогу внутрь помещения.

– Ну, я рад. Честное слово, мне стало легче, оттого, что у тебя в мозгу не застряла пуля. Поздравляю! Можно, теперь я пройду в лабораторию? Хочу посмотреть на работу техников по восстановлению информации.

Хеллард попытался обойти начальника экспертно-криминалистической группы.