Разум - лучшее лекарство (СИ)

— Я…не понимаю…о чём вы… — морщась, выдавил из себя Николай, пытаясь изображать невменяемость.

— Ты смотри на него, не понимает он — отмахнулся Бурков. — Не понимают те, остальные, улыбающиеся дурачки. Аркадий Борисович, я ж сказал, таблетки надо усилить! Или двойную порцию давать!

— Нельзя, Николай Сергеевич — робко возразил человек в белом халате. — Они тогда совсем дебилами станут. Мозг совсем в кисель превратиться. Я же вам объяснял.

— Тьфу ты… — коротко выругался в ответ Бурков.

Он вновь перевёл взгляд на Николая.

— Ой, только не пытайся выворачиваться, рассказывать, что туалет искал, или что шел в библиотеку. Поверь, будь я, как раньше, на военной службе, я бы намного раньше нашел способ развязать тебе язык. Или ты думаешь, что десантники только кирпичи об голову ломать умеют?

— Смотря о чью — тихо ответил Николай.

Депутат коротко хихикнул.

— Верно говоришь.

— Вы всё не так поняли — предпринял последнюю попытку, прикинуться дурачком Николай. — У меня, редкая форма сомнамбулизма. Хожу во сне иногда, понимаете. Лунатик я.

— Ага, Тонью. Конечно понимаю — съязвил Бурков, затем извлёк из кармана телефон, и некоторое время водил пальцем по экрану. — Так, где это было…А, вот. Николай Никольский, 28 лет, профессиональный стрелок, мастер спорта, член сборной страны…Полезный для общества человек, надо сказать — резюмировал он, убирая телефон обратно в карман. — Чего тебе не хватало? Ходил бы себе, улыбался. Горя не знал. Во всех смыслах причём. А теперь, как любопытной Варваре, придётся тебе нос оторвать, вместе с головой. Дуралей. А мог бы пригодиться, для нового общества.

Николай не ответил, пытаясь переварить последнее предложение депутата. Да, о путанности разъяснений, в ответах политиков, в народе давно ходили легенды, но разбирать эту словесную абракадабру лично, ещё не приходилось.

— Что, непонятно тебе? — словно читая мысли биатлониста, спросил Бурков. — Ну так и быть, расскажу. Жалко тебя, ботаника. Так старался, мимо охраны проскочил. Ловко кстати, хвалю. Так что, отвечу на твои вопросы, напоследок, вижу, что у тебя их немало.

— Я не ботаник — твёрдо ответил Николай. Он прекрасно понимал, что депутат, попросту играет с ним в кошки — мышки, не веря ни единому слову. Так что, к чему притворство? — Ботаник изучает растения. А я, как вы сами сказали, стрелок, мастер спорта. Или у вас в ВДВ, от ломания кирпичей о голову, с памятью плохо становится? Хоть ваши люди, едва не проломили мне череп, и голова сейчас раскалывается как у алкоголика, но я и то всё помню. А у вас, явно, крошка кирпичная, давно мозги заменила.

Бурков лишь рассмеялся.

— То, что голова раскалывается, это ненадолго — многообещающе сказал он, закончив хохотать. — А про мозги, давай с тобой поговорим. Я думаю, ты этого заслуживаешь. Ты хоть и ботаник, но храбрый. Я это уважаю.

Он ещё более вальяжно расселся на стуле, и продолжил.

— Наверняка тебя интересует, что вообще твориться, в последнее время, в городе. Очень символично, что мы с тобой сейчас сидим и разговариваем здесь, в одной из лабораторий института химии, ведь именно здесь, всё и началось — начал своё повествование Бурков. — Скажи мне, ты когда-нибудь просыпался с мыслью о том, что это общество, эти люди, этот социум, мать его, несовершенны? А? Молчишь? А вот я задумывался. Каждый день, каждый час, каждую минуту, я думаю об этом. Когда видишь на улице плакат, установленный перед предвыборной компанией, где твоё фото обезобразили, пририсовав бородку, рога и прочую гадость; когда в стране процветает коррупция, во всех сферах, начиная от образования, заканчивая охраной правопорядка; когда молодежь не знает историю своего родного края, но, зато, знает все песни, таких — же как и они, современных дебилов; когда люди идут и бросают мусор на улицу, хотя в паре шагов от них установлены мусорные баки… — в такие моменты, хочешь — не хочешь, а вспомнишь о том, что эти люди глупы, не образованы, и несовершенны.

Он прервался, немного переводя дыхание. Вытащил из нагрудного кармана, аккуратно сложенный платок, вытер лоб.

— И тогда я понял — продолжил он, после этой нехитрой процедуры — Что надо с этим что — то делать. Бороться. Искоренять идиотизм в головах. Уничтожать человеческую тупость. И тогда, прямо здесь, в стенах института химии, и начались разработки препарата, по борьбе с дурью в башке, по моему личному заказу. Наши химики, изрядно потрудились, и состряпали тут, экспериментальный препарат, по управлению сознанием.

— Как это? — прервал тираду Николай.

— А вот так это — тут — же ответил Бурков. — Представляешь, до чего наука дошла?! Во! Что значит люди учёные! Прогресс, мать его…Ну так вот. Начали проводить первые опыты, на животных. Возможно ты знаешь, тут даже специальное помещение есть, для содержания животных, как раз для таких целей. Препарат, применили на собаке, придав ему газообразное агрегаторное состояние.

— Агрегатное — поправил Аркадий Борисович.

— Сам знаю — огрызнулся Бурков. — И как ты думаешь тёзка, что произошло?