Разум нужен всем

Михаил говорил правду, отвечая на предложения Анастаса. Он чувствовал в себе колоссальный приток энергии, полученный на Гениании за несколько часов пребывания там. Он ещё не знал, что, имея такой мощный потенциал мозговой энергии, может не только управлять своими эмоциями, делать различные манипуляции с воссоединением и разъединением тела и мысли, но и эффективно воздействовать на другие мозговые энергетические поля. Он этого не знал, но, подсознательно ощущал свою мощь. Теперь он силён не только физически, но и энергетически. Более того, Михаил сравнялся, а, может быть, уже и превзошёл Анастаса по собственному энергетическому потенциалу. Именно, по собственному, а не по суммарному: ведь, у Анастаса есть главное преимущество – его мыслетрон.

Михаил совершенно точно говорил, что его тело постарались поскорее отвезти в морг. Так оно и было.

Когда доктор увидел неподвижного и, почти бездыханного Михаила, он, как всегда, предполагал, что через десять-пятнадцать минут тот очнётся и будет снова фантазировать о некой встрече с друзьями на воле. Но, на сей раз прошло полчаса, час, а распластанное тело продолжало лежать неподвижно. Более того, совсем стало незаметны признаки жизни – дыхания не было, сердцебиение не ощущалось, а температура тела снижалась до критического уровня.

Доктору уже давно этот больной стоял поперёк его дороги в профессиональной карьере. Начальник тюрьмы уже неоднократно вызывал его «на разборки» и давал разнос по полной программе.

– Да, что ты за врач-универсал, если не можешь выявить симулянта? Сколько можно с ним цацкаться? Он морочит тебе голову постоянно, а ты только диагнозы ставишь. Хватит. Или ты, наконец, отправишь его в дурку, или сам туда пойдёшь. Я уж постараюсь.

– Товарищ майор, но, он всё время на грани тихой и глубокой стадий шизофрении. То он полностью разумен, то впадает в это своё забытье.

– Не надо мне здесь лекции читать, принимай меры. Всё.

На этот раз, когда Сапушкин не пришёл в себя через час и потом – через два, доктор не на шутку испугался. Он не знал, что делать. Доложить начальнику тюрьмы? Это значит – больше ему здесь не служить. Не докладывать? Но, тогда надо что-то придумать. Но, что? Что? Мысли лихорадочно путались в голове, но, стоящего так и ничего на ум не приходило.

Прошло три часа. Красный от напряжённого бессилия, доктор то измерял давление, то поднимал веки и заглядывал в глаза, то пытался нащупать пульс и измерять температуру. Все показатели упали настолько, что можно было говорить о приближающейся смерти.

Вот выход: надо ускорить это приближение и тогда всё разрешится само собой. Доктор сделал укол с тройной дозой успокаивающего и пошёл докладывать начальнику тюрьмы.

– Товарищ майор, наш загадочный больной… всё…

– Что всё? Говори яснее.

– Жмурик он, товарищ майор.

– Как? Уже? Ну, и молодец.

– Я тут не при чём, товарищ майор.

– Да, не ты, он – молодец. Не теряй времени, оформляй в морг.

– Но, ведь, ночь, товарищ майор.

– А ему что, там страшно будет?

– Да, там…

– Я сейчас распоряжусь, за ним придут. Подготовь всё, что надо.

– Есть, товарищ майор.

Доктор положил трубку, длинно выдохнул и вытер платком пот со лба.

«Вот повезло, – думал он, – теперь некому будет морочить мне голову и, всё-таки, переведут меня отсюда в управление».

Трое конвоиров с трудом погрузили тело Михаила на тележку и, кряхтя, по полутёмным коридорам начали толкать его ногами вперёд. Никто из них даже и думать не мог, что этот жмурик скоро будет живее всех живых.

…Михаил быстро вселился в своё тело и ощутил страшный холод. Он лежал на деревянной, широкой скамье возле промёрзшей, холодной стенки. Тюремные заношенные кальсоны нисколько не согревали дрожащие ноги.

– Ну, уж нет, так просто вы от меня не избавитесь, – самому себе сказал Михаил. – Теперь я с вами поиграю в «подкидного».

Он опустил одну ногу и отдёрнул её: холодный цементный пол, как огнём, обжёг ступню. Потерев её ладонью, он решительно встал со скамьи и в темноте начал искать выход. Михаил натыкался на пустые столы, стулья и, чуть-чуть не упал на, давно забытого здесь лежащего жмурика, старого, искалеченного, не один десяток лет отсидевшего в тюрьмах, доходяги. Он умер тихо, своей смертью, его отвезли в морг и забыли про него.

Михаил громко выматерился, толкнул ногой тело покойника и пошёл вдоль стены дальше искать дверь.

Вот она, железная, крепкая, сделанная на совесть, словно оберегавшая от побегов население этого заведения. Надавив плечом на одну половину двери и, поняв, что даже ему дверь не выломать, Михаил начал колотить по ней кулаками. Металлические звуки гулко отдавались в холодном, полупустом помещении.

Когда первый порыв агрессии прошёл, Косолапый сбавил темп ударов. Он стучал одной правой рукой, давая отдохнуть левой.

Здание морга стояло в стороне от основных строений тюрьмы, поэтому звуки ударов не были слышны обслуживающим персоналом. А, может быть, никому и не хотелось их слышать: выходить в холодную, тёмную ночь – удовольствие небольшое.