Разум: от начала до конца. Новый взгляд на эволюцию сознания от ведущего мыслителя современности

Ученые, работающие над проблемами происхождения жизни, проигнорировали критику их методов а-ля Панглосс, прекрасно зная, что их стратегические допущения необходимы – они помогают избежать бесплодной траты времени. Нет смысла изучать химические реакции, которые не могли сформировать сложную структуру, ставшую впоследствии необходимым компонентом живого. Конечно, такая стратегия тоже сопряжена с определенными рисками; как отмечал Шостак, долгие годы исследователи делали ошибочное допущение, что, очевидно, лучшим и самым эффективным путем образования соединения основания с рибозой была их непосредственная реакция, и упускали из виду более хитроумный путь получения рибонуклеотидов из общих прекурсоров, минуя промежуточные этапы, казавшиеся обязательными.

В шахматах гамбитом называется стратегия, использующая жертву фигуры – вроде как шаг назад – чтобы перейти в атаку из лучшей позиции. Когда вы пытаетесь просчитать, что ваш противник собирается делать, гамбит предсказать трудно, поскольку это проигрышный ход, а противник, по умолчанию, не глуп. Такой же риск для реконструктора-биолога несет игнорирование извилистых, но плодотворных путей эволюции. Фрэнсис Крик прекрасно сформулировал это в виде второго правила Орджела: «Эволюция умнее вас». Сверхъестественный путь, которым слепая, бесцельная сила эволюции (включая и пребиотическую химическую стадию) находит нестандартные решения, не может служить ни доказательством акта Творения, ни предлогом отказаться от метода реконструкции – это был бы просто полный отказ от исследований. Наоборот, он подталкивает ученых упорствовать и улучшать их игру в реконструкцию. Как и в шахматах, в этой игре сдаваться нельзя: надо учиться на ошибках и продолжать исследования, пуская в ход все возможности воображения и приготовившись к тому, что сколь бы правдоподобными ни были наши гипотезы, они все равно могут быть опровергнуты, и именно из этих опровержений рождается истина.

Приведу пример возможного гамбита в исследованиях происхождения жизни. С самого начала возникает соблазн предположить, что первое живое существо, способное к воспроизводству, должно быть максимально простым (учитывая царившие в то время на планете природные условия). Попробуем: представьте себе самое простое устройство по воспроизведению и попытайтесь заставить его работать в тех условиях. Но в этом даже нет необходимости – возможно, и я думаю, наиболее вероятно, что, скорее всего, первым реальным самовоспроизводящимся объектом был не слишком элегантный, сложный, дорогой, медленный набор случайных составляющих, машина Руба Голдберга[34]. Когда процесс наконец запустился, репликатор начал постепенно упрощаться в процессе конкуренции со своим же потомством. Многие из удивительных и загадочных трюков построены на том, что публика даже не представляет себе, на какие экстравагантные, затратные и запутанные ухищрения могут пойти фокусники, чтобы достичь нужного эффекта. Если вы хотите разгадать секрет мага, то вы должны усвоить, что его не заботит ни «что скажут люди», ни финансовые расходы, когда он пытается достичь, казалось бы, «мелочей», которые потом можно эффектно использовать в представлении. Природа действует похожим образом, не ведая стыда, – у нее нет бюджета, и ей принадлежит все время Вселенной.

Говоря о достижениях или прогрессе в медленном, неопределенном процессе биогенезиса, мы не проповедуем идеи высшего разума (которым нет места в науке, что само собой разумеется), а, скорее, признаем существование универсальных требований стабильности и эффективности всего живого. Представьте себе биохимиков, работающих над созданием чего-то ужасающего, девайса Судного дня или самозарождающегося луча смерти. Им приходится постоянно контролировать свою работу, прогнозируя различные пути создания этого ужаса. И они вполне могут восторгаться великолепием дизайна придуманного ими кошмара. Позднее я еще расскажу побольше о предпосылках и требованиях реконструкции в биологии. Пока же надеюсь уговорить не отбрасывать мои идеи тех, кого убедили, прямо или понаслышке, что возражения Гулда и Левонтина против адаптационизма были приняты всем научным сообществом. Несмотря на мнение, высказанное в их знаменитой статье, адаптационизм жив и вполне здравствует: реконструкция, выполняемая внимательно, с учетом всех рисков и ограничений, все еще играет главную роль в биологии и служит единственным надежным средством исследования пребиотических химических процессов, создававших жизнь⁸.