Разум: от начала до конца. Новый взгляд на эволюцию сознания от ведущего мыслителя современности

Слово «причина» годится для ответа на все четыре вопроса (по крайней мере, на мой взгляд, а как на ваш?), однако ответы на вопросы 1 и 3 не расскажут ничего о причинах (нет никаких причин); они сообщат о закономерностях, или, скорее, даже расскажут о процессах, легших в основу явления. В некоторых обстоятельствах «причина» означает именно «закономерность», к сожалению. А на вопросы 2 и 4 вы можете, конечно, ответить рассказом о процессе, типа «ну, шарики для подшипников были сделаны на станке, который обтачивает металл… а кости отлиты с помощью такой специальной формы…», однако это не причины. Иногда люди путают разные вопросы, со мной даже был примечательный случай в 1974 году, во время дебатов, в которых я участвовал вместе с отчаянным последователем бихевиоризма[40] а-ля Скиннер[41], Лу Майклсом, в Западном Мичиганском университете. Я представлял мою работу «Под кожей у Скиннера» (опубликована в журнале Brainstorms в 1978 году), а Майклс, критикуя ее, выказал приверженность идеологии бихевиоризма. Я спросил его: «Почему вы это утверждаете, Лу?», на что он мне ответил: «Потому что это всегда хорошо принималось в прошлом». Я спрашивал его про причину, зачем, а он ответил рассказом, как так получилось. Именно в этом разница, и неудачная попытка последователей Скиннера отмахнуться от нее должна стать уроком для позитивистски[42] мыслящих ученых и показать им, что они платят слишком большую цену за нежелание понимать, что вопрос «Зачем?» нельзя игнорировать.

Эту книгу я начал с вопросов: «Откуда на свете взялся разум? И как это возможно, что он сам задает себе этот вопрос, да еще и отвечает на него?» Они требуют ответа в виде описания процесса, и как раз именно это я собираюсь сделать. Однако это будет особый рассказ – ведь в нем будут содержаться также ответы как на вопрос «Как получилось?», так и на вопрос «Зачем?», и даже на вопрос, кому все-таки следует задавать этот вопрос «Зачем?»

Эволюция «почему»: от «как» к «зачем»

Эволюционный естественный отбор начинается с вопроса «Как?» и приходит в результате к вопросу «Зачем?» Мы начали с безжизненного мира, в котором не было никаких причин и целей вовсе, но протекали различные процессы: планеты вращались, ледники замерзали и таяли, действовали приливы, извергались вулканы и происходили миллиарды химических реакций. Некоторые из этих процессов порождали новые процессы, которые порождали свои процессы, пока в один прекрасный «момент» (только не воображайте, пожалуйста, что вдруг сверкнула молния, и…) не получилось так, что возникла возможность описать причины, по которым все сложилось так, как оно есть сейчас. (Почему мы считаем это объяснение соответствующим и как нам это пришло в голову? Терпение, ответ скоро будет.)

Главная характеристика взаимодействий между людьми, свойство, присущее только нашему виду, – это стремление просить других объяснить нам их мотивы, требовать оправдать их выбор и их действия и судить, одобрять или отвергать ответы, в бесконечных циклах «Почему?» Дети обнаруживают эту свою способность очень рано и испытывают терпение родителей, доводя их до ручки вопросами: «Почему ты пилишь доску?» – «Я делаю новую дверь». «Почему ты делаешь новую дверь?» – «Чтобы закрывать как следует наш дом, когда мы уходим». «Почему нужно закрывать дом, уходя?»… «Потому что мы не хотим, чтобы чужие дяди брали наши вещи»… «Почему у нас есть вещи?» То, как бегло и привычно мы участвуем в этой взаимной проверке здравого рассудка, свидетельствует о ее важности для течения нашей жизни: наша способность адекватно отвечать на проверку понимания причин лежит в основе ответственности (Энском[43], 1957). Те, кто не может объяснить собственные действия или не может действовать в соответствии с причинами, предложенными другими, те, кто не воспринимает других и их мнения, порой воспринимаются как люди с ограниченной дееспособностью и иногда поражаются в правах.

Этот вид деятельности, проверка и оценка причин, движущих нами, не занимает, конечно, каждую свободную минуту, однако играет решающую роль в координации наших действий, в подготовке детей и молодежи к их взрослым ролям, в установке норм, согласно которым мы оцениваем один другого. Эта деятельность играет такую важную роль в существовании нашего вида, что нам порой трудно вообразить, как другие социальные виды – дельфины, волки и шимпанзе, к примеру, – могут обходиться без нее. Как научить подрастающее поколение «знать свое место» без соответствующих разъяснений? Каким образом слоны улаживают разногласия по поводу того, когда и в каком направлении двигаться? По идее, им должно хватать особых инстинктивных сигналов одобрения или неодобрения, а мы должны помнить, что ни один вид, кроме людей, не достиг столь высокого уровня сложного поведения, основанного на сотрудничестве.