Разум победит

   Армии столкнулись, как два барана. Стальные рога артиллерии высекли искры. Копыта бронетехники взрыхлили землю, и щедрой рукой упало в нее стальное семя перезревших пуль.

   Люди шли за удобрение.

   Сигнал тревоги, раздавшийся в пять-сорок, заставил Майора поморщиться, а на горизонте уже показались тени бомбовозов. Они шли неторопливо и чинно, как гувернантки, в окружении роя непоседливых истребителей.

   Желтые трассеры разодрали небо. Эхо прокатило отголоски взрывов и скрылось в бункерах. Майор же застыл, глядя на кипение воздушного боя.

   Дойдут? Не дойдут?

   Вот крайний в стае нырнул и устремился к земле, отчаянно молотя крылами. Из распоротого пулеметной очередью брюха сыпались недозревшие икринки бомб. Они разрывались, не долетая до земли, и казалось, что бомбовоз разбрасывает огненно-желтые астры. Точно такие же украшали комплект белья, заботливо припрятанный супругой для спального гарнитура "Надежда".

   Выдали... авансом выдали. А бельишко она все равно не распаковала, найдя новый повод.

   Поведя плечами - сирена голосила все громче, все натужней - Майор сдвинулся с места. К условной точке он не шел - бежал неуклюжей несолидной рысцой, прижимая к боку тонюсенькую папку. Внутри были бумаги. Пять страниц, писаных от руки. В них - два месяца работы, которые не имели значения. Но бумаги еще казались кому-то важными настолько, чтобы послать связного.

   Он вынырнул из арки и замер, вытаращив блеклые глаза.

   - Вали отсюда, - сказал Майор, протягивая папку.

   Связной выхватил ее и скрылся в подворотне. А Майор неторопливым шагом направился к площади. Огненные астры догорали в небе, посыпая город смесью пепла и желтой маслянистой крови.

   Сирена откашлялась и завела:

   - Пусть всегда будет солнце...

   Эхо взрывов лупило по окнам. Стекла дребезжали, но держались. И Врочек тоже держался: одной рукой за стол, другой - за мизерикордию. Рука подрагивала, и клинок то опускался, то поднимался.

   - Бей уже! - рявкнул помощник, которому страсть как хотелось бросить все и спрятаться в бронированной утробе бункера. - Бей!

   И Врочек ударил. Неудачно. Клинок скользнул по лобовой броне и вошел в глазницу криво.

   - Извини, - сказал Врочек, исправляясь. Со второго удара добивать - прежде с ним подобного не бывало. Но гранатомет, измученный допросами, был рад уйти.

   Помощник тоже.

   Ну и хрен на него. Сука. Все вокруг суки. Воюют, воюют, а Врочеку убирать...

   Должно было получиться иначе.

   Он вытер мизерикордию о халат и достал из кармана флягу.

   - Соотечественники! - голосом Лидера произнесла радиоточка. - Наверное, это моя последняя возможность обратиться к вам: военно-воздушные силы Пепелац бомбят Столицу. Но в моих словах не горечь, а надежда. Я верю в судьбу нашей страны...

   Здание содрогнулось, и стекла все-таки выстрелили, осыпав Врочека осколками. Они сияли, словно драгоценные камни.

   Все должно было получиться иначе!

   - Мы переживем этот мрачный и горький час. Знайте же, что не далек, близок тот день, когда вновь откроется широкая дорога...

   - Вопрос, куда? - сказал Врочек, допивая остатки спирта.

   - Да здравствует народ! - крикнули в ответ. - И пусть гибель наша не будет напрасной! Наш подвиг кровью будет записан в анналы истории...

   - В анале, - поправил Врочек.

   Мать же вашу! Иначе все быть должно! Иначе!

   - На баррикады, друзья, на баррикады! Ни шагу назад.

   Врочек кинул флягу в ящик с останками и поднялся. Шел он покачиваясь. Под ногами хрустело. Из распоротой щеки кровило, а снаружи, перекрывая грохот канонады, доносилось:

   - Пусть всегда будет небо...

   Колька видел, как летит снаряд, оставляя серый след на сером же небе. Вот распускаются костяные закрылки, выравнивая траекторию. Вот вздрагивает и раскалывается крыша, а после взлетает, подброшенная ударной волной. И стеклянная крошка дробью прошивает стены.

   А Кольку опять не задело.

   Здание, разорванное пополам, еще держалось, точно не желая верить в случившееся. А потом вдруг взяло и рассыпалось. И это было до того неправильно, что Колька оцепенел. Он так и стоял на площади, под ревущим репродуктором, прижимая к груди полученную папку и глядя на останки Штаба.

   Где-то под ними находился бункер, попасть в который у Кольки не выйдет.

   Опоздал.

   Подвел.

   А ему поверили... поручили... понадеялись... как на героя... не знали, что герой - не настоящий.

   - Не стой! - крикнул кто-то, выдирая папку из Колькиных рук. - Пристрелят.

   Пули и вправду свистели, разбиваясь с лету о камни мостовой.

   - Двигай, двигай! - кричали Кольке в ухо. - На баррикады!

   - Пусть всегда буду... йааа...

   Мачту с динамиком все-таки сшибло.

   - Ты кто? - спросил Колька, глядя на нежданного спасителя. Тот был невысок, сутуловат, грязен и явно нетрезв. - Кто ты такой?

   - Врочек, - ответил Врочек, думая, на кой хрен ему было связываться с этим щенком: все равно до точки не доберется. Самому бы успеть.

   А с другой стороны: зачем?

   - Это... это секретные бумаги.

   - Неужели?

   Мальчишка дернулся к пистолету, такому же молоденькому и доходяжному.

   - Сиди, - велел Врочек, раскрывая папку. - А то пристрелю.