Разум. Том 3. Возвращение

Энке наконец снял опротивевший корсет и шатаясь, встал с кресла пилота. Акустик Оммер, грузный, с почти квадратным телом огун, несший вместе с Энке вахту во время перехода через Спираль, лежал без движения на полу, за своим креслом. Нагнувшись над ним, Тибор заметил застывшие потёки крови у носа и ушей Оммера. Он нащупал сонную артерию на шее акустика и понял, что ему помощь уже не нужна. На Энке снова нахлынул приступ тошноты. Голова нестерпимо раскалывалась от боли. В ушах, особенно при сглатывании, что-то громко щёлкало. И всё же до него окончательно дошло, что он жив, где он находится, и кого он хотел бы видеть только мёртвым.

Медленно, цепляясь за стенки коридоров, он добрёл до каюты Эользула Буна. И первым, что он увидел, открыв дверь каюты с помощью своего электронного ключа, был зрачок дула плира, смотрящего ему прямо в лоб.

– А-а, это ты, Тибор? Рад, искренне рад, что ты не сдох в этой передряге. А я вот едва не окочурился. Входи, что стоишь на пороге?

Бун расслабленно махнул рукой и с помощью штурмана, натужно кряхтя, выбрался сначала из гамака, а затем освободился и от перегрузочного корсета, изготовленного с учётом его внушительного загривка, образующего безобразный горб.

– Командор, Оммер погиб.

– Боюсь, сынок, что Великий Ядрас забрал не только одного Оммера.

Бун, пошатываясь от слабости, сделал несколько шагов к бару, достал из него непочатую тубу, сорвал зубами пробку и, сплюнув её на пол, надолго присосался к ней, булькая зулем. Оторвавшись от неё, он рывком протянул её Энке.

– Что смотришь на меня? Неважно выгляжу? Ты тоже смотришься как обсосанный окурок. Выпей, выпей. Перед обходом корабля тебе это поможет, поверь мне на слово, и давай помолимся Великому Ядрасу, чтобы живыми на фрегате оказались ещё хотя бы двое-трое сукиных детей.

Живительный напиток действительно подействовал. Во всяком случае исчезло противное щёлканье в ушах, да и тошнота отступила. Хотя голова у Тибора по-прежнему раскалывалась от боли. Трупы огунов, лежащих в самых разных позах, стали попадаться за первым же поворотом коридора. Но Энке не останавливаясь, шёл к двухместной каюте, где обитали Тьер и Гарс. Долговязый Гарс сидел в своём гамаке, спустив на пол ноги, и раскачивался из стороны в сторону, мыча от боли. Тибор меланхолич-но перевёл взгляд на противоположную стенку. Тьер лежал в гамаке неподвижно, как замороженная мумия. Энке уже собирался нащупать пульс на руке матроса, но тот вдруг сонно забормотал и даже улыбнулся во сне!

У штурмана отлегло от сердца.

– Ну и живуч, каналья!

Тибор бесцеремонно растолкал Тьера, и когда тот окончательно пришёл в себя, приказал:

– Приведи Гарса в чувство, и сейчас же займитесь поиском и отстрелом трупов, иначе мы скоро погибнем от трупного смрада, да и при преследовании светляков они нас выдадут с головой.

Тьер выдал своему товарищу несколько звонких пощёчин, а затем вытащил из нагрудного кармана небольшой пузырёк, открыл его и сунул Гарсу под нос.

– Штурман, похоронной команде полагается пропустить стаканчик-другой зуля. Как-никак мы будем иметь дело с трупным ядом и всякое такое…

Матрос снова развернулся к своему товарищу, который хоть и открыл глаза, но всё также монотонно раскачивался из стороны в сторону.

– Дружище, не раскачивай корабль, а то по твоей милости ещё перевернёмся кверху пузом…

Энке, оставив Тьера доводить своего друга до кондиции, продолжил обход и обнаружил ещё двух живых огунов. Один из них, кок Цандор лежал в гамаке в обнимку с наполовину обглоданным куском полусырого мяса на крупном мосле.

– «Бедолага, решил хоть перед смертью нажраться до отвала».

Но «бедолага», очнувшись от неласкового прикосновения штурмана, первым делом попытался спрятать мосол за своей спиной. Тибор примирительно похлопал его по плечу.

– Ладно, ладно, Цандор, потом дожуёшь свою заначку. А сейчас ноги в руки и помоги Тьеру с Гарсом навести санитарию в помещениях. У нас большие потери.

На счастье Тибора, последним, кого он обнаружил живым, был сменщик Оммера, акустик Двили. В его каюте стоял тошнотворный запах. Напарник по каюте висел в своём гамаке лицом вниз и был мертвее мёртвого. А Двили, бледный как сама смерть, облёванный с головы до ног, тупо смотрел на штур-мана и похоже-совершенно не понимал о том, что тот ему говорил. Энке вздохнул, вынул плоскую фляжку из своего кармана и, сделав из неё несколько глотков, насильно заставил акустика выпить остальную жидкость. Только после этого мутный взгляд Двили стал приобретать осмысленное выражение.

– Так ты понял, Двили? Быстро приводи себя в порядок и марш в боевую рубку. Слушай космос, иначе светляки, если они тоже оказались здесь, возьмут нас голыми руками, пока мы тут очухаемся от избытка адреналина.

Брезгливо вытирая ладони антисептическими салфетками, штурман зашагал обратно и вскоре тяжело ввалился в каюту Буна.

– Это ужасно, командор! Из сорока семи огунов в живых осталось шестеро, включая нас.

– Тьер жив?

–Удивительно, но Тьер спал и даже улыбался во сне!