Разум в лабиринте

Вдруг она обернулась, и мы встретились глазами. Меня обжег ее взгляд. Ярко зеленые глаза смотрели сквозь меня. В них было что-то страшное и в то же время в них отражалась боль, перенесенная когда-то.

– Я приготовлю кушать, а ты набери снега в ведро, чтобы у нас была вода, – сказала она спокойным, но твердым тоном.

Отужинав, она расстелила на лавке.

– Теперь ты будешь спать здесь, а я на своем привычном месте.

Заглушив электростанцию, тарахтевшую в сенях, Ольга улеглась спать. Я еще долго лежал с открытыми глазами и осознавал, кто она такая, что она делает в богом забытом месте, и почему я ничего не помню? Что я делал один в тайге, и почему меня кто-то нашел замерзающего? Мысли бродили в моей голове, но ни на один вопрос я не находил ответа.

Утром я встал раньше нее. Выбрался на улицу и умылся снегом. Борода мешала. До этого я никогда не носил бороду. Это я помнил, но почему обо всем остальном доступ к информации в моей голове был закрыт для меня? Все это меня не на шутку пугало. Мы прожили еще несколько дней, похожих на предыдущие. Ольга была неразговорчива, и действительно, читая мои мысли, она предотвращала все мои попытки узнать что-то о себе или о ней.

Однажды вечером, вернувшись с охоты, она начала первая разговор:

– В моей жизни было много хорошего, а еще больше плохого. Я знаю, что ты о себе ничего не помнишь, это не страшно. Я знаю, что обо мне ты ничего не знаешь, и поэтому – это также не страшно. Завтра приедет Иван, он увезет тебя в город. Там ты вспомнишь все о себе, но про меня забудешь.

– Почему ты говоришь со мной загадками? – спросил я ее. – Я прожил у тебя почти два месяца и ничего о тебе не знаю. Явно со мной что-то случилось, а ты спасла меня травами и какими-то отварами. Я даже не знаю, как тебя отблагодарить.

– Пустое, – отрезала она и выскочила на улицу.

Я долго сидел, пытаясь осознать все сказанное, но ответов не было.

3

Утром я проснулся от треска мотора. Открылась дверь, и в дом вошел мужчина в национальной ненецкой одежде.

«Это, наверно, Иван», – подумал я.

Хозяйки дома не было.

– Одевайся. Собирайся. Будем ехать, – с акцентом произнес Иван.

– А где Ольга? – чуть хрипя, спросил я.

– Она попалась мне по дороге, – ответил Иван. – Торопись.

Через пятнадцать минут я, укутанный в шубу, сидел в санях, прицепленных к «Бурану».

Утро было теплым и солнечным. Весна приходила в тайгу. Солнце светило как-то по-особенному, и блеск снега уже не леденил.

Вдруг в небе появился вертолет. Он летел низко, пилот явно пытался что-то выискать в чаще тайги. Мы не успели далеко отъехать, как за нашими спинами раздались выстрелы. На треск автоматов отвечал одиночный выстрел карабина. Иван резко развернул «Буран», да так, что я выпал из саней. И, не обращая на меня никакого внимания, он устремился туда, где завязалась перестрелка. Я вскочил на ноги и, не понимая происходящего, направился за «Бураном». Через несколько минут «Буран» затих. Выстрелы приближались. Уже среди деревьев были видны фигурки людей в камуфляже. Вертолет кружил в небе. Подкравшись ближе, я увидел, как трое затаскивали тело в избу. По одежде я узнал Ольгу. Что нужно этим людям от нее? Почему они стреляли? Жива ли она после перестрелки? Я подошел ближе. На снегу лицом вниз лежал Иван. Кровавые пятна багровели на его спине. Неподалеку лежали два тела в камуфляжах. Видимо, Иван и Ольга дали им достойный отпор. Вертолет, описывая круги над тайгой, ожидал нападавших. Я, скрываясь, подкрался к избе. Дверь была открыта, раздавались крики.

– Где флешка? Сука! Или ты думаешь, держишь нас за яйца? Твой австриец мертв, Томсон тоже. Никто больше и не вспомнит о тебе.

– Кончай ее, мы уходим, – раздался другой голос.

На снегу лежал автомат. Размышлять не было времени. Я влетел в дом с криком:

– Все на пол!

Крик мой был истеричен, но убедителен. Их было трое. Ольга лежала у печки. Лицо ее было в крови. Один из них сделал движение. Я не задумываясь начал стрелять.

До этого автомат приходилось держать в руках всего два раза. Оба раза на сборах, на военке в институте, которую я так и не закончил. Дав очередь, я положил всех. Такое я видел только в кино. Они упали как подкошенные.

Захрипела рация. Послышались позывные. Рация лежала на полу, в луже крови, медленно стекавшей в щели пола. Вокруг стояла гробовая тишина. От неподвижности мертвых мне стало страшно. Я никогда никого не убивал. Ольга поднялась, схватила рацию и протянула ее мне.

– Ответь, иначе…

Она не успела договорить, как рация захрипела вновь.

Я еще несколько секунд стоял и не решался взять в руки вымазанную в крови рацию.

Очнувшись, я спросил ее:

– Что сказать?.. Мы еще заняты! – не дожидаясь ее ответа, рявкнул я чужим голосом.

– Горючка на исходе я на базу, буду через двадцать минут, – прохрипела рация.

– Хорошо! – ответил я.

Ольга схватила меня за руку.

– У нас есть двадцать минут.

Умелым движением она завела «Буран», отцепила сани и жестом велела садиться.

4