Разум за Бога: Почему среди умных так много верующих

«Интермедия» – дословно: «то, что происходит между какими-то событиями и действиями». Именно это нам предстоит сейчас. Все сомнения насчет христианства опираются на альтернативные убеждения, ничем не подкрепленные предположения о природе вещей. До сих пор мы рассматривали убеждения, служащие фундаментом для семи наиболее распространенных возражений или сомнений, которые представители нашей культуры высказывают в связи с христианской верой. Я с уважением отношусь к их доводам, но не считаю, что эти доводы делают истину христианства невозможной или даже невероятной. Но приготовимся двигаться дальше. Утверждать, что не существует достаточно веских причин не верить в истинность христианства, – это одно. Доказать же, что есть достаточно веские причины верить в нее, – совсем другое. Это я попытаюсь сделать в последней части книги.

«Постойте, – наверняка прервет кто-нибудь. – Вы хотите предоставить нам достаточно веские основания для христианской веры? И как же вы определите христианскую веру? Какие основания назовете достаточно вескими?» Рассмотрим эти вопросы по порядку.

Какое христианство?

Стороннему наблюдателю христианские церкви и традиции могут показаться совершенно разными, почти как отдельные религии. Отчасти это объясняется тем, что публичные богослужения не похожи одно на другое. И кроме того, как уже было сказано в главе 3, христианство – вера, получившая наибольшее распространение среди мировых культур и регионов. Следовательно, она приобрела великое множество различных культурных форм. Еще одна причина многообразия форм христианства – гигантские богословские пропасти, возникшие между ними за столетия. Первый серьезный раскол между восточной Греческой и западной Римской церквами произошел в XI веке. Сегодня эти Церкви известны как Православная церковь (Восточная) и Католическая церковь (Западная). При втором великом расколе от Католической церкви отделились протестанты.

Все христиане, принимающие истину и учение всерьез, согласятся, что различия между церквами в высшей степени значительны. От них во многом зависит, как исповедуют веру. Тем не менее все православные, католики и протестанты признают Символы веры первого тысячелетия церковной истории – такие, как Апостольский, Никейский (Никео-Константинопольский), Халкидонский и Афанасьевский. В них изложены фундаментальные представления христианства о действительности. Это классическое выражение христианского понимания Бога как Святой Троицы. Вера в Троицу создает мировоззрение, существенно отличающееся от того, которого придерживаются политеисты, монотеисты, не верующие в Троицу, и атеисты, о чем мы подробнее поговорим в главе 13. Кроме того, в Символах веры недвусмысленно заявлено о полной божественности и человечности Иисуса Христа. Следовательно, христиане воспринимают Иисуса не как еще одного учителя или пророка, а как Спасителя мира. Все это скорее объединяет христиан, чем подчеркивает различия между ними.

Не существует поистине «нейтральных», внеконфессиональных христиан, несмотря на то, что многие причисляют себя к таковым

Что такое христианство? Для наших целей я дам христианству определение как сообществу верующих, признающих великие Символы веры. Они верят, что мир сотворен триединым Богом, что человечество впало в грех и скверну, что Бог вернулся спасти нас во Иисусе Христе, что своей смертью и воскресением Иисус осуществил наше спасение, чтобы мы были приняты благодатью, что Он основал церковь, сообщество своих людей, как средство, чтобы и впредь избавлять, примирять и спасать, и что в конце времен Иисус вернется, чтобы обновить небеса и землю, уничтожить все зло, несправедливость, грех и смерть, какие есть в мире.

Все христиане верят во все это, но вера ни одного из них этим не исчерпывается. Если спросить, каким образом церковь служит средством для продолжения дела Иисуса в мире, как смерть Иисуса осуществила наше спасение или как нас принимает благодать, католики, православные и протестанты дадут разные ответы. Не существует поистине «нейтральных», внеконфессиональных христиан, несмотря на то, что многие причисляют себя к таковым. Каждому приходится самому отвечать на перечисленные вопросы, чтобы вести христианскую жизнь, и эти ответы немедленно относят нас к той или иной конфессии или традиции.

Важно, чтобы читатели поняли это. В данной книге я веду речь об истинности христианства в целом, а не какой-то одной из его ветвей. Внимательные читатели-пресвитериане наверняка заметят, что я умалчиваю о некоторых особенностях своих богословских убеждений, чтобы сказанное мной относилось ко всем христианам. Но когда дело дойдет до описания христианских представлений о грехе и благодати, я неизбежно приступлю к ним с позиций пресвитерианина, а не так, как это сделал бы католический автор.

Какая рациональность?