Разумное животное. Пикник маргиналов на обочине эволюции

Сегодня о маргинальности, трактуемой как попало, написаны целые библиотеки. Социологи и антропологи потрудились на славу. Не имея возможности рассказать о разливанном море культурологических публикаций, отметим только, что маргинальность ни в коем случае нельзя связывать исключительно с инокультурными вливаниями. Поскольку любая популяция генетически неоднородна (а Homo sapiens, как и все живое на планете Земля, подчиняется неумолимым биосферным законам), внутри нее обнаруживаются свои собственные маргиналы — акцентуанты, психопаты и чудаки — люди с девиантным (отклоняющимся) поведением. Вопреки распространенному мнению, они далеко не всегда являются бесполезным балластом, подлежащим безжалостной выбраковке. При наличии интеллектуальной одаренности вся эта разношерстная и шебутная публика может выдавать на-гора совершенно нетривиальные результаты. Как ни странно, кривая логика маргинала нередко позволяет нащупать кратчайший путь к цели. Даже откровенная патология может дать интересный эстетический выход — достаточно вспомнить косноязычного и гениального Велимира Хлебникова, который лихорадочно вышептывал свои стихи, сбиваясь и мекая, и поминутно обрывал себя на полуслове, полагая, что слушателям и так все ясно. (Когда харьковская интеллигенция узнала, что в их пенатах обретается знаменитый будетлянин, то незамедлительно отрядила нарочного, дабы тот уболтал несговорчивую столичную штучку. Поэт не стал упрямиться и заявил без обиняков, что готов выступить с докладом в двух частях. Первая часть будет посвящена принципам японского стихосложения, а во второй он рассмотрит перспективы прокладки железнодорожной магистрали через Гималаи.)

Короче говоря, чудаки для чего-то нужны. Можно сколько угодно ломать копья относительно душевного здоровья великих мира сего, тасовать бесконечную колоду их психопатологических изъянов, но факт остается фактом: неухоженные и неумытые маргиналы, напрочь выламывающиеся из рамок, сплошь и рядом до неузнаваемости меняют лицо той дисциплины, в которой работают, и почти безраздельно царят на безвоздушных вершинах абстрактного знания, где обычному человеку делать, как правило, нечего. Нередко именно они безошибочно определяют магистральные пути цивилизации. Более того: если трактовать понятие маргинальности несколько шире, то оказывается, что весь органический мир на планете Земля всегда развивался под знаком этого радикала.

Первые млекопитающие были современниками допотопных ящеров мезозоя и благополучно сосуществовали с ними по крайней мере на протяжении 100 миллионов лет. Наши далекие предки, отдаленно напоминавшие южноамериканских опоссумов, были мелкими и робкими созданиями, ведущими преимущественно ночной образ жизни. Прозябая на задворках эволюции, они уступили зеленую улицу великолепным ящерам, которые были полновластными хозяевами всех трех стихий: доисторическую сушу попирали многотонные чудовища, первобытные моря бороздили стремительные ихтиозавры, похожие на современных дельфинов, а в ослепительной синеве мезозойского неба висели на кожистых крыльях зубастые птеродактили, зорко высматривая добычу. Ютящиеся по глухим углам млекопитающие были париями на этом празднике жизни. Они были самыми настоящими маргиналами, поскольку занимали те немногочисленные экологические ниши, которые господствующий класс с великолепной небрежностью проигнорировал.

А потом все как-то сразу пошло вразнос. Ящеры стали стремительно вымирать, освобождая жизненное пространство для маленьких ночных зверушек. Вообще-то со словом «стремительно» нужно обращаться осторожно, потому что стремительность в понимании палеонтолога совсем не то же самое, что неуловимый выпад рапириста. Процесс растянулся на сотни тысяч и миллионы лет, а отдельные виды динозавров, радикально поменяв свои привычки и рацион, сумели пережить своих незадачливых собратьев аж на 20 миллионов лет. Так что метеоритную гипотезу и версию с убийственными колебаниями гамма-фона, вызванными взрывом сверхновой звезды, придется оставить на совести тех ученых, которые склонны искать простые решения сложных проблем.

Кормовой базой растительноядных динозавров были голосеменные растения и папоротники, распространившиеся еще в девоне. Покрытосеменная, или цветковая, флора, появившаяся в конце мелового периода, была вынуждена селиться на обочине, поскольку дорогу в изобильные экосистемы решительно перекрыл голосеменной мейнстрим. Таким образом, цветковые растения были точно такими же маргиналами, как и мелкие мезозойские млекопитающие. Им ничего не оставалось, как занимать пустые земли, где не было сложившихся сообществ голосеменных: оползни, гари, речные побережья, то есть такие биотопы, которые принято называть нарушенными.

Да и сами виды, поселяющиеся в таких условиях, биологи называют ценофобными, то есть боящимися сообществ, предпочитающими существовать обособленно.