Разведбат

— «Арал», я «сотый», приём. «Арал», это по тебе стреляют?

— Справа…

— Это чичики… Внимание! Никому ракетами не отвечать! «Туча» с тобой? Всё, выходите, ребята… «Арал», я тебя видел, ты мне больше не нужен, спускайся, все.

Голос Митрошкина:

— Нет, не работает… (треск рации). Ко мне вышел «Байкул», который был там на высоте, и с ним два «двухсотых» и один «трехсотый».

— Вас понял. Приём, — чей-то интеллигентный равнодушный голос.

— Я всех сейчас пересчитаю и вам доложу. Всё, находимся в радиомолчании. — Митрошкин.

— «Сотый», я «Ромашка»: тяжелого отправили… В разведбат раненого отправили. Нахожусь у сопки, по которой зашли, с одной бронёй, и пять человек со спецназа, остальные «Ромашки». Со мной сапёры, что нам делать? — старший лейтенант Соловьёв.

— Сейчас уточним, подожди.

— «Сотый», я «Ромашка», я спустился, обозначь, куда мне идти! Я нахожусь внизу, как указывал. Справа, откуда мы пришли, бугор, там работает снайпер, на броне раненый, и в группе спецназа тоже есть раненый. Будьте осторожны!

— Броня, броня! Я «сотый», приём!

— Я «Фаланга»!

— «Передай, что «Муха» с группой раненых выдвигается к нему навстречу. Там, где была группа, как себя обозначала, слева от тебя, сопка. «Муха» выдвигается!

— «Муха», «Муха», от меня «Муха» идёт! — чей-то голос.

Картину той ночи дополняют сухие строчки из составленных позднее документов…

Из наградных листов: