Разведбат

Евгений Липатов:

— Слышал, что попросили помощи у пехоты, но пехота нам помощи не дала, хотя она рядом стояла. Из полка Буданова приехали тягач, и танк. Танк подъехал и давай шмалять. Начал стволом водить, мы показали куда, и он метров с десяти от нас как даст — даже шифер с крыши дома полетел. Потом поехал вперёд. В танке лейтенант сидел, люк открыл. «Духи» притихли, увидев танк. По нему стали из «граника» стрелять, но выстрел разорвался перед танком. С помощью танка можно было домами пройти, но из командиров никто не повёл.

Мы хотели добраться до первых «бэх», которые подбили, забрать там убитых и раненых, кто остался. До них было метров двести. Первая Курбаналиева, вторая Адамова, а третью они не сожгли. Наводчик её, парень из Ставрополья, через верх не полез, его бы так «духи» сняли. У него было две «Мухи» с собой, он, не вылезая, через триплекс прицелился, высунул руку и, шлёпнул, вторую «Муху» взял — шлёпнул. И из автомата стрелял. А вылез через десантный отсек. Из водителей трёх машин он один остался живой. Наводчики все погибли, водителей Курбаналиева и Адамова снайперы сняли, когда они вылезали. Этот единственный оставшийся в живых водитель к нам прибежал, у него сзади фуфайка горела, с дырой.

«Страшно — глаза по пятаку…»

Иван Кузнецов:

— Прошло не меньше 2–3 часов, как наши отбивались. Ни авиация наша не работала, ни артиллерия… Только «Шилка» работала, фонтанчики её снарядов разорвались впереди. Танкисты по два выстрела сделали по высоте, и всё. Кто-то из наших подбежал к механику-водителю: «Где командир танка?». Автоматом постучали по броне: «Помогите, вы же видите, что творится!» — «У меня боеприпасов больше нет!». И танки ушли. И батальон остался голый…

Что заставляло убивать в себе чувство страха: солдаты сзади смотрели. Нельзя было показать им свой страх. Стрельба шла не из какого-то одного сектора, был сплошной огонь. У «духов» против нас действовала то ли ЗУшка, то ли «Шилка». Раненый заползает под БМП, снайпер его там не достаёт, так бьёт в асфальт, под углом, и все равно попадает в раненого, рикошетом от асфальта. Солдаты в этом бою показали себя все отлично — ни одного отказника не было. Видно, что страшно ему, глаза по пятаку, но идёт и воюет.

«У меня уже младшая дочь стояла перед глазами…»

Сергей Поляков:

— Как только очухались, подполковник Куклев бросил две гранаты в тройку бандитов. Обстрел по нам был такой сильный, что у меня уже младшая дочь стояла перед глазами, ну, думаю — последние секунды живу. Мне Куклев на бегу говорит: «Ты нормальный?» — «Нормальный». — «Не ранен?» — «Нет». Я подумал, что вспотел, провёл ладонью по шее — она вся в крови. Раненых бойцов к ещё целой БРМ потащили огородами. Когда мы подбежали к БРМ, которая находилась перед «БелАЗом», то увидели два трупа боевиков (это Петрович Куклев гранатами уничтожил их), и рядом с БРМ лежали убитые механик-водитель Курбаналиев и наводчик Володя Щетинин из ремвзвода. Он сам вызвался наводчиком, так как не хватало экипажей, служил по этой специальности на срочной. Они погибли, скорей всего от снайпера, когда вылезали контуженные из машины, по которой был произведён выстрел из РПГ. Ранили в эти же минуты и арткорректиковщика 160-го танкового полка, подполковника (звали его Дмитрий), который был с нами. Он давал координаты для артиллерии и вертолётов, огонь вели по сопкам, не в том направлении.