Разведчик

Это я так себя накручивал, от большого ума. Мол, мы тут вроде как на экскурсии, последний отдых перед делом… ну и расслабиться напоследок. Шел, улыбался… двум встречным девчонкам раскланялся — по всем правилам, с полупоклоном и взмахами шляпы. Те прыснули судя по виду: барышня со служанкой — вторая одета попроще и с корзиной какой-то зелени — откуда-нибудь с рынка возвращаются. Или просто две подружки. По крайней мере, та, что с корзиной, напоследок обернулась и глянула… если то был не призывный взгляд, тогда я уж не знаю, как слабый пол взглядом призывает.

Хорошо…

Правда, где-то в глубине занозой ныла мыслишка: товарищ капитан бы мне за такую вот моральную расхлябанность живо настучал бы по башке, прикладом. И был бы кругом прав, ибо какой, к лешему, последний отдых? Для меня Задание началось в тот миг, когда мы из ворот замка Нантрис выехали. Только я мысли этой воли не давал.

Зато «родил», что называется, светлую идею — Дарсолане цветов купить. Хоть какой-нибудь букетик простеньких полевых. Благо, соответствующая лавка в прямой видимости показалась.

Я шаг ускорил, отворил — вернее, попытался отворить, а потом плечом налег — дверь, захожу… и понимаю, что вышла небольшая ошибочка. Нет, вывеска как раз не прет, растительностью, в том числе и с лепестками-тычинками, лавка торгует исправно, спору нет — но заинтересовать здешними цветками можно только школьницу. Да и то лишь в конце четверти, когда гербарий сдавать нужно, а собрать его все никак руки не доходили.

Не знаю чего жители славного города Эстего со всей той травой делают — курят, чаи да настои варят или домашних зверюшек подкармливают, но думаю, реши я притащить Даре веник разнокалиберный второй свежести, ее высочество меня, мягко говоря, не поймет. Я и насчет цветов-то не вполне уверен, принято их тут дарить или как — но живые цветы хотя бы на вид красивые и пахнут приятно.

— Что желаете?

Голос у тетки за прилавком оказался на удивление приятный. В смысле — не пронзительно-режущий. А то мне, уж не знаю почему, до сих пор дамы из торговли встречались исключительно с манерой речи, словно кто-то смычком решил не музыку играть, а скрипку на дрова пилить.

Да и не такая уж она тетка — лет тридцать, не больше. И блузочка с короткими рукавами на завязках, да прорезями фигурными ее оч-чень даже к лицу…

Стоп, думаю, это меня уже куда-то не туда несет. Понятно, что любимую уже черт-те сколько не видел, что здешняя мода наводит… но я ведь советский человек, комсомолец!

А еще разведчик. И задача у меня — информацию добыть… благо, как здесь процесс добычи происходит, представление уже имею.

Достал кошелек, вытряхнул пару медяков на прилавок…

— Мне бы, — говорю, — справку, любезная фрау! Подскажите, где у вас тут цветы прикупить можно?

— Цветы?

— Цветы. Такое же, — на стену показываю, где чего-то вроде подсолнуха висит, — но в менее засушенном виде.

— Вам нужен свежий ноллирен? — удивляется лавочница.

— Ну, не конкретно вот это желтое в крапинку. Просто цветы, желательно — покрасивее. Вон, — пальцем тычу, — у вас за спиной из ведерка с бутонами торчит, оно как зовется?

— С розовыми бутонами? Так и зовется — ро-зы.

— Верно, — киваю, — я и сам знал, только забыл. А где них роз можно в натуральном виде найти?

— В парке дворца наместника.

З-замечательно. Я как представил: ночь, луна, а старший сержант Малахов, зажав в зубах верный нож, лезет через ограду местного Версаля… цветочков нарвать. Сторожа от такого зрелища в голубой туман выпадут. Одна проблема — как, если вдруг что не так пройдет, доказать, что я вовсе не на жизнь их любимого правителя покуситься собрался?

— А поближе?

— Поближе, — задумчиво говорит лавочница, — в трех кварталах от моей лавки, на Площади Золотых Галер торгуют диковинами заморских стран. Среди прочих — невиданными растениями.

Невиданные растения, думаю, это хорошо. Водили как-то наш класс в ботанический сад, и там все эти орхидеи и прочие магнолии оч-чень даже привлекательно выглядели.

Добавил на прилавок еще два медных грошика, уточнил маршрут и вышел.

* * *

— Любуетесь памятником, атир?

Вообще-то я не столько памятником любовался, сколько размышлял: как мне к здешней еде подступиться. Потому как всем этот ресторанчик хорош: столы под зонтиками снаружи, только не прямо на брусчатке, а на дощатом настиле. Публика, опять же, прилично выглядит, но и цены карман не рвут. Одно плохо — к блюдо-миске, что мне принесли, ничего похожего на ложку или вилку не прилагалось. Вот я и смотрел — вроде как на памятник, а на деле — по сторонам.

— Любуюсь. Красивый кораблик, хоть и не золотой.

— Вижу, что атир не просто чужестранец, но чужестранец издалека.

Тип, что со мной заговорил, на дальнем конце стола сидел. Худощавый, черноволосый, лет сорока, одет по-здешнему, но неброско — народ вокруг куда более яркими расцветками щеголяет. Да и подстрижен тоже в имперском стиле — ни усов, ни бороды, зато бакенбарды на щеки зубцами наползают.