Разведчик

Пройдя метров сто мимо заброшенного пустыря и частично разобранных зданий, я зашёл в казарму, вяло кивнув дневальному. На Внешней Земле это был большой спорткомплекс с двумя бассейнами, баскетбольной площадкой и множеством разных помещений. Теперь в бассейнах хранится картошка и другие овощи, а на баскетбольной площадке стоят двухъярусные койки. Хотя мы ещё сопляками пробовали играть в баскетбол, но на улице, а не на площадке. Правда, потом отец объяснил мне, что мы играем скорее в регби, чем в баскетбол, но какая разница, главное – спортивный дух.

А вот раздевалка спорткомплекса сохранилась и использовалась по прямому назначению, как и душевая, в которой всегда была тёплая вода.

В самой душевой, кроме меня, никого не было. Смыв с себя пот и грязь после марафона, я ещё чуть-чуть постоял, нежась под струями воды, и нехотя закрыл кран. Затем вытерся, подхватил одежку с берцами и босиком пошёл в соседнюю раздевалку. Под потолком слабо горели несколько лампочек. Вдоль стен – ряды железных шкафчиков, некоторые приоткрыты, здесь не воруют. Мой – самый дальний, почти у окна, закрытого деревянными ставнями.

Шкафчик Саша запер, код он, конечно, знал. Внутри лежал мой панцирь, аккуратно сложенный, и записка с учетным номером, под которым отправят на главный склад мою долю трофеев. Я переоделся. Натянул старые джинсы, майку с длинными рукавами, накинул «гражданскую» куртку. Сразу будто струна ослабла внутри. Панцирь оставил в раздевалке, честно говоря, лень было тащить домой. Тем более с ним, тьфу-тьфу-тьфу, всё было в порядке. Разгрузку тоже оставил, а вот плащ-накидку и остальные вещи решил всё-таки взять. Хоть они и казённые, а следить за ними надо и лучше не доводить до состояния, когда появится демаскирующий запах.

Все свои вещи я побросал в широкую квадратную сумку, перекинул её через плечо и двинулся к выходу. При себе у меня была красная корочка – удостоверение лейтенанта Разведки и «Силуэт». Он числится собственностью военной части, но заряжаю я его на свои собственные деньги. Берцы, конечно, тоже забрал, обувь – моя собственность. Слежу за ней, как могу, может, даже больше, чем за панцирем. Тем более их цена близка к броне средней работы. Лёгкие, на толстой и крепкой подошве, со вставками из непромокающей искусственной кожи, с укреплённым носком. Вещь!

Из раздевалки я протопал мимо сонного дневального прямо на улицу. Сама военная часть занимает немалую территорию, но большая часть строений уже давно была разобрана, а стройматериалы пущены на другие нужды. Сразу за спорткомплексом начинался большой жилой квартал. Самое внушительное здание, построенное буквой «П», уже почти развалилось, от буквы осталась только верхняя «перекладина». В прошлом году часть дома пришлось взорвать, и рабочие потом еще неделю собирали строительный кирпич. А прямо за «перекладиной» находился КПП.

Я свернул с тропинки, обегавшей здание «П», пропрыгал наперерез по оставшемуся фундаменту, битому кирпичу и водосточным трубам и вышел напрямую к КПП. Двое солдат и офицер из наёмников глянули на моё удостоверение и сразу пропустили, даже сумку не досмотрели. На незарегистрированный магический предмет энергетическая сигналка КПП всё равно бы сработала, а остальное дежурных не касается.

На улице меня сразу обдало сильным ветром, за спиной щелкнули железные ворота.

Я медленно вдохнул воздух, посмотрел на небо. Звёзд почти не было видно из-за света месяца. Настроение было хорошее, мысли о предстоящем отдыхе придавали сил. Но сначала надо привести себя в порядок.

От военной части до Центра Зеленого Города протянулась идеально прямая улица с отличной заасфальтированной дорогой. Она была неплохо видна в свете месяца. На ней сейчас редкие дворники убирали редкие конские яблоки. Вдоль улицы выстроились крепкие пятиэтажки, построенные ещё на Внешней Земле задолго до Прорыва. Западная улица – настоящий жилой квартал, каких немного в нашей Колонии (но, говорят, на Внешней Земле их невероятное количество), только на ней одной живёт больше пяти с половиной тысяч человек, почти четверть населения Зелёного Города. Примерно над каждым третьим окном торчала железная труба буржуйки или кухонной вытяжки.

В некоторых окнах горел свет, но тёмных углов оставалось предостаточно, я пристроился в одном из них, положил сумку на землю, сложил руки вместе перед собой и глубоко вдохнул.

Затем, как меня учили, опустил руки вниз, разомкнул, резко выдохнул. Снова повторил цикл. Активность и спокойствие, резкость и неторопливость. Внутреннее равновесие. Успокоить тело, убедить разум, что враги не за каждым домом, война там, за воротами, в Городе[5] другая жизнь. Превратить ослабшее внутри напряжение в сжатую пружину, которая может в любой момент распрямиться с огромной силой. Но только в случае необходимости.