Разведчик Линицкий

Из всего этого проистекает, что вышеизложенные обстоятельства не являются причиной такого шага правительства СССР, и нашим желанием было бы, чтобы правительство СССР откровенно сообщило, в чем суть дела, и указало нам на все то, что, по его мнению, не соответствует хорошим отношениям между нашими двумя странами. Мы считаем, что такой ход вещей ущербен для обеих стран и что рано или поздно должно быть устранено все то, что мешает дружественным отношениям между нашими странами…

Примите и на этот раз выражение моего уважения».

5.

Андрия Хебранг, которого к тому времени уже сняли со всех постов, оставив лишь членство в ЦК КПЮ, и Сретен Жуйович в последнюю неделю ни минуты не засиживались в Белграде. Они ездили по городам и весям, выступали перед рабочими и крестьянами, перед партийными и государственными функционерами с изложением своей позиции и очень быстро набирали очки. На их стороне была и история взаимоотношений сербского и черногорского народа со своим старшим братом – народом русским. Тито понимал, что его загоняют в угол, и чем дольше продлится нынешнее состояние югославского общества и компартии Югославии, тем меньше у него шансов будет победить. И пусть Тито до конца верил в свой успех, на душе у него было мрачно и беспокойно. Ведь страна оказалась в настоящей блокаде, равной, пожалуй, той, какую довелось выдержать России после вооруженного переворота, совершенного большевиками в октябре семнадцатого года. С той лишь разницей, что тогда на Россию ополчились капиталистические правительства, а сейчас, наряду со странами Запада, под давлением Сталина, против Тито выступило и все рабочее движение в Европе.

Он решил сыграть на опережение и назначил на 12 апреля очередной пленум ЦК КПЮ, на повестку дня которого вынесен всего один вопрос – позиция югославских коммунистов в отношении письма ЦК ВКП(б). На этом пленуме и должно решиться, за кем пойдет КПЮ – за Тито или за Сталиным, в лице его местных представителей Сретена Жуйовича и Андрии Хебранга.

И все же немало было и тех, кто не скрывал своего враждебного отношения к нему, Тито, лично и к проводимой им политике. Были даже попытки расправиться с ним. Пришлось прибегнуть к крайним мерам. Нелегко далось Тито это решение. Ведь он прекрасно знал, во что вылилось узаконение репрессий Сталиным в России, видел это собственными глазами, испытал на собственной шкуре. Это была оправдываемая сторонниками Тито борьба за стабильность внутри страны. В Югославии начались массовые аресты «сталинских шпионов». Наступил тот самый период, который был в России десять лет назад и за который полную ответственность несут два человека: Сталин и Тито. Ибо не может быть никаких оправданий тому, что уничтожались, порою лишь с видимым юридическим обоснованием, не самые плохие люди страны, а порою и цвет нации. И если в России «иностранных шпионов» отправляли в страну дикого холода – Сибирь и Заполярье, то в Югославии – в самое пекло, на адриатический остров Голи-оток, где не было ни одного деревца – сплошной камень, раскалявшийся на солнце до пятидесяти градусов, и укрыться от этого зноя было практически невозможно. Вдобавок к этому, часто дули пронизывающие, сшибающие с ног ветра. Люди страдали от обезвоживания организма, работая по двенадцать и больше часов в каменных карьерах. Причем, как и в тридцатые годы в Советском Союзе, нередки были случаи повторного осуждения людей за одно и то же «преступление», и в этом случае судьба, как их называли, «повторников» была еще более ужасной. Не многие выдерживали до конца: бывали случаи, когда люди бросались вниз головой в каменные джунгли острова, а то и в яму с гашеной известью, или пытались броситься со скалы в море. Однако не было ни одного случая спасения.

Люди гибли не только от страшных избиений, до полусмерти, начинавшихся еще во время транспортировки по морю. На самом Голом острове новичкам не раз приходилось проходить сквозь строй своих же собратьев по несчастью, желавших доказать таким образом, что они уже «осознали» свои ошибки и «перевоспитались». Причем бить должен был каждый, иначе отказника затем самого пропустят сквозь тот же строй. Гибли люди на Гол-Отоке и от неоднократных эпидемий: дизентерии или тифа. Правда, к счастью для югославов, весь этот лагерный кошмар, в отличие от сталинского, длился меньше пяти лет.

12 апреля 1948 года на Пленуме ЦК КПЮ подавляющее большинство делегатов проголосовало за линию Йосипа Броз-Тито.

6 мая были выведены из состава ЦК, исключены из партии и арестованы за антиюгославскую и антигосударственную деятельность Сретен Жуйович и Андрия Хебранг.

7 мая Хебранг был доставлен на слушания комиссии КПЮ, которые проходили в Сремской Каменице. Туда же доставили и Сретена Жуйовича. Дом хорошо охранялся, поскольку по Белграду ходили слухи о возможных активных действиях со стороны советских агентов.