Разведчик Пустоты

– Твой отпрыск все еще жив, – безучастно сказал Вариил. – Хотя, по замыслу, он должен был умереть.

Октавия проглотила комок в горле.

– Он? Это мальчик?

– Да.

Вариил так и не оторвал взгляд от сканера, подкручивая рукоятки и настраивая шкалы.

– Разве я выразился неясно? Ребенок обладает всеми признаками и биологическими отличиями, соответствующими определению «он». Следовательно, как ты и сказала, это мужчина.

Он наконец-то взглянул на Октавию.

– У тебя множество отклонений биоритма и физиологических нарушений. Придется заняться ими в ближайшие недели, чтобы полностью восстановить здоровье. Твои служители проинструктированы о необходимом тебе уходе и о препаратах, которые ты должна принимать.

Апотекарий замолчал на секунду, разглядывая ее бледно-голубыми немигающими глазами.

– Я говорю не слишком быстро?

– Нет.

Она снова сглотнула. По правде, у навигатора кружилась голова, и она была почти уверена в том, что в следующие несколько минут ее вырвет.

– Создается впечатление, что мои слова до тебя не доходят, – заметил Вариил.

– Просто скажи, что собирался, сукин ты сын, – рявкнула она.

Он пропустил оскорбление мимо ушей.

– Ты также подвергаешься риску обезвоживания, болезни Кинга, рахита и цинги. Твои служители знают, как подавить симптомы и предотвратить дальнейшее их развитие. Я оставил им соответствующие медикаменты с наркотическим действием.

– А ребенок?

Вариил моргнул.

– Что?

– Он… здоров? Что с ним будет от всех этих лекарств?

– Какая разница? – Вариил снова моргнул. – Моя задача состоит в том, чтобы обеспечить твое дальнейшее функционирование в качестве навигатора этого корабля. Меня совершенно не интересует случайный плод твоего чрева.

– Тогда почему ты… не убил его?

– Потому что, если он переживет созревание и младенчество, он пройдет имплантацию для службы в легионе. Я полагал, это очевидно, Октавия.

Апотекарий еще раз проверил показания нартециума и под металлический стук ботинок направился к двери.

– Он не станет легионером, – сказала Октавия ему в спину, ощущая во рту кислый привкус слюны. – Вы никогда его не получите.

– Да? – Вариил оглянулся через плечо. – Похоже, ты совершенно в этом уверена.

Он вышел из комнаты, разогнав служителей у двери. Октавия продолжала смотреть на люк, с визгом закрывшийся за ним. Когда апотекарий ушел, девушку вырвало жидкой и липкой желчью и, осев на троне, она вновь потеряла сознание. Так ее и застал Септимус почти полчаса спустя.

К тому времени когда он пришел, Вуларай и остальные служители уже подключили трубки с питательным раствором к разъемам, имплантированным в руки и ноги Октавии.

– Отойдите в сторону, – приказал он, когда слуги загородили дорогу.

– Госпожа отдыхает.

– Я сказал – в сторону.

Некоторые из рабов потянулись к пистолетам и дробовикам, спрятанным под грязными одеяниями. Септимус одним плавным движением вытащил оба пистолета, нацелив их на двух сгорбленных служителей.

– Давайте не будем, – предложил он.

Прежде чем оружейник успел сообразить, что происходит, Вуларай очутилась у него за спиной и острие ее меча защекотало его затылок.

– Ей нужен отдых, – прошипела служительница.

Септимус прежде никогда не обращал внимания на то, насколько ее голос смахивает на змеиное шипение. Его бы не удивило, если бы под всеми этим повязками оказался раздвоенный язык.

– И ты не должен быть здесь.

– Но я здесь и уходить не собираюсь.

– Септимус, – слабо позвала Октавия.

Все обернулись на ее шепот.

– Ты разбудил ее, – обвинительно прошипела Вуларай.

Он не стал отвечать. Оттолкнув служительницу, Септимус подошел к трону Октавии и присел рядом.

Она была бледна – настолько, словно родилась на этом корабле, – и исхудала почти до костей, если не считать раздавшегося живота. На лбу и на носу коркой засохла кровь, вытекшая из-под повязки. Один глаз ее не открывался, почему – Септимус понять не мог. Перед тем как заговорить, девушка облизала потрескавшиеся кровоточащие губы.

Вероятно, лицо его выдало.

– Я выгляжу настолько ужасно, да? – спросила она.

– Ты… Бывало и лучше.

Она сумела провести кончиками пальцев по его небритой щеке, прежде чем вновь обмякнуть на троне.

– Конечно да.

– Я слышал, что они с тобой сделали. Что заставили тебя сделать.

Закрыв глаза, она кивнула. Когда Октавия заговорила, двигалась только одна сторона ее:

– Вообще-то это было довольно умно.

– Умно? – переспросил он, стиснув зубы. – Умно?

– Использовать навигатора, – вздохнула она. – Тайное зрение. Вырвать их души из тел… с помощью чистейшей, самой сильной… связи с варпом…

Она придушенно рассмеялась, и это больше походило на дрожь, чем на смех.

– Мое драгоценное око. Я видела, как они умирали. Видела, как варп поглощает вырванные из тел души. Как туман. Туман, разорванный ветром.

Октавия отвела волосы с потного лица. Кожа ее была холодной, как лед.

– Хватит, – сказал Септимус. – Все кончено.

– Отец говорил мне, что нет смерти хуже этой. Нет боли сильнее. Нет проклятия горше. Сотня душ, доведенных до безумия страхом и пытками, умерли, заглянув прямо в варп.

Она снова выдала этот сдавленный, дрожащий смешок.