Разведчик Пустоты

– Я слышу их, – вмешался Узас. – Горькая, горькая музыка.

– Я обратил внимание на это вокализированное выражение боли, – сказал Делтриан. – И полагаю, это свидетельствует о…

– Нет. – Талос мотнул головой. – Нет. Не пытайся провернуть это со мной, Делтриан. Я знаю,в тебе осталось что-то человеческое. Это не «вокализированное выражение боли». Это крики, и ты это знаешь. Люкориф был прав насчет тебя: ни один разум, способный изобрести Вопль, не может быть настолько отвлеченным, как ты пытаешься изобразить. Ты понимаешь страх и боль. Я это знаю. Ты один из нас, неважно, облачен ты в керамит или нет.

– Что ж, тогда «крики», – уступил Делтриан.

В первый раз за все время его интонация изменилась – в ней промелькнула толика недовольства.

– Мы стабилизировали его психику, – продолжил он. – Относительно.

– А если бы ты отключил стазис-блокировку машинного тела?

Делтриану снова пришлось сделать паузу.

– Существует вероятность, что объект убил бы всех нас.

– Прекрати называть его «объектом». Это Малкарион, герой нашего легиона.

– Герой, которого вы хотите убить.

Талос резко развернулся к техножрецу. По лезвию ожившего клинка Ангелов побежали искры.

– Он уже умирал дважды. Только глупая надежда помешала мне запретить тебе возиться с его трупом, но теперь я вижу, что он не вернется к нам. Даже пробовать было неправильно, ведь это противоречило его последней воле. Отныне тебе не разрешается прикасаться к его останкам, потому что из-за тебя он оказался заперт в вечной бессмысленной агонии. Он заслуживает лучшей участи.

Делтриан снова замешкался, выбирая один из возможных ответов – тот, который бы наилучшим образом успокоил хозяина корабля в этом неожиданном припадке праведного гнева. Пока он молчал, вопли продолжали беспрепятственно разноситься по залу.

– Объект – то есть Малкарион – все еще способен служить легиону. Правильно применяя пытки и болевой контроль, мы превратим его в сокрушительное оружие.

– Я уже отказался от этого пути. – Талос все еще не отключил силовой меч. – Я не собираюсь терпеть издевательства над его телом, а в своем безумии он с равной вероятностью направит огонь против нас.

– Но я мог бы…

–  Хватит!Трон в огне, вот почему Вандред потерял разум! Внутренние свары. Перебранки. Когти, готовые перерезать друг друга ножами под покровом тьмы. Возможно, я не стремился к этому идиотскому пьедесталу, на который меня возвели братья, но сейчас я стою на нем, Делтриан. «Эхо проклятия» – мойкорабль. Мы можем спасаться бегством, можем быть обречены, но я не умру без боя, я и не отправлюсь навстречу смерти с грузом этого чудовищного святотатства на совести. Ты понял меня?

Конечно, Делтриан не понял. Все это звучало слишком по-человечески для его аудиодатчиков. Любые действия, основанные на чувствах и химических процессах, происходящих в организмах смертных, следовало стереть из памяти и полностью игнорировать.

– Да, – сказал он.

Талос расхохотался, но на фоне непрерывных воплей дредноута смех прозвучал резко и горько.

– Лжец из тебя паршивый. Сомневаюсь, что ты хотя бы помнишь, что это такое – уважать или доверять другому существу.

Развернувшись спиной к жрецу, Талос взобрался на саркофаг, подтянувшись на одной руке. Силовой меч затрещал и загудел, почти задев стазис-поле.

Талос всмотрелся в выгравированный на металле образ Малкариона – его повелителя, его истинного повелителя до правления Вандреда, – блистательного в этот давний миг славы.

– Все могло бы пойти по-другому, – произнес Талос, – если бы ты остался жив.

– Не делайте этого, – в последний раз возразил Делтриан. – Эти действия нарушают условия клятвы моего ордена Восьмому легиону.

Талос его не слушал.

– Простите меня, капитан, – сказал он вырезанному на саркофаге изображению, занося меч.

– Постой.

Удивление заставило Талоса обернуться. Он оставался на месте – примерно на половинной высоте дредноута и с мечом, готовым рассечь силовые кабели, ведущие от машин системы жизнеобеспечения к саркофагу.

– Постой, – повторил Узас.

Второй Повелитель Ночи так и не встал с палубы. Он стучал клинком цепного топора об пол: тук-тук… тук-тук… тук-тук.

– Я что-то слышу. Какую-то систему. Систему в хаосе.

Талос оглянулся на Делтриана.

– О чем он говорит?

Последний обмен репликами погрузил техножреца в такое недоумение, что он чуть не пожал плечами. Но, следуя менее человеческой модели поведения, вместо этого, Делтриан разродился треском негативного кода.

– Требуется уточнение. Вы спрашиваете меня о значении слов вашего брата, полагая, что я могу предоставить некое пояснение?

– Я тебя понял.

Он спрыгнул с саркофага, громыхнув ботинками по палубе.

– Узас. Говори со мной.

Узас все еще негромко и ритмично постукивал топором.

– За воплями. Послушай, Талос. Прислушайся к ритму.

Талос взглянул на Делтриана.

– Адепт, ты не можешь просканировать и установить, о чем он говорит? Я слышу только крики.

– Шестнадцать моих вспомогательных программ ведут постоянную диагностику.

Узас наконец-то поднял голову. Тусклый свет зала отразился от кровавого отпечатка пятерни на его наличнике.

– Ритм никуда не делся, Талос.