Разведчик с Острова Мечты

Сабля его была обнажена, но в бой изменник тем не менее не рвался, наоборот, двинул коня к медленно расширявшемуся проходу, вызвав новую сутолоку. Зато навстречу юноше, опустив копья, бросились сразу двое пеших. Один определился без труда — Голопуз, неудачливый соперник на любовном фронте, по-прежнему дюжий, хотя и ощутимо скованный поврежденным плечом. Его напарник смотрелся чуть опаснее, потому и стал первой жертвой: поймав в простейшую воронку, Шагалан отвел копье, сухо ткнул в шею. Виду поверженного товарища полагалось остудить воинственный пыл Голопуза, однако тут на подмогу устремился кто-то из бесплодно кучившихся в воротах конников. Ободренный верзила с яростным рыком продолжил атаку. Подобно большинству разбойников, он, похоже, вовсе не отличался ни мастерством копейного боя, ни особой храбростью, лишь отчаяние да жгучая жажда мести толкали в бой. Шагалану оставалось досадовать — он, будучи на голову сильней противников, неотвратимо увязал в их наскоках, пока передовые всадники начинали выбираться за тын. Юноша попытался проскользнуть мимо толстяка, тот встретил его ударом в грудь, мощным, вобравшим немалый вес бойца. Пришлось крутануть плечами, жало скрипнуло по кольчуге, с треском деря куртку. Дальше вращение не прерывалось, разведчик пошел вниз, широким махом вынес над землей лопасть алебарды. Движение не слишком быстрое и весьма заметное, более ловкий противник мог бы и парировать. Только не покалеченный неуклюжий Голопуз. Лезвие тяжело вклинилось в голенище сапога, почти перерубив ногу, с истошным воплем верзила повалился на землю. А там налетал свежий враг. Юноша откатился в сторону, чтобы набравший скорость всадник проскочил мимо, полоснув саблей по воздуху.

От лагеря наползали ватажники во главе с Кабо. Еле удержав перед ними коня, всадник круто развернул его и принялся нахлестывать. Путь вновь лежал мимо юноши, правда, думалось ныне исключительно о бегстве. На всякий случай отмахнулся клинком, даже не стараясь достать, и понесся прочь. Однако теперь юноша не намеревался отпускать врага. Крюк чудом сохранившейся в руках алебарды уцепил всадника за плечо. Могучий рывок, древко полетело в темноту, разбойник — кубарем назад через круп коня. Упал тяжело, ударившись о землю всей спиной, замер. Не тратя времени на поверженного, Шагалан кинулся к воротам, следом за разгоряченной лошадью…

Здесь оказалось на удивление тихо. В редких отблесках света мелькали силуэты одиноких перепуганных коней и неспешно бродящих людей. Юноша проскочил между створками, остановился: никакого боя. Вернее, он уже закончился. Два тела, густо поросшие пернатыми стрелами, валялись в грязной колее, чуть дальше храпела, припадая на задние ноги, раненая лошадь. От сумрачной стены кустов отделился Сегеш в сопровождении повстанцев. Глянул с тревогой:

— Правильно стреляли-то?

Шагалан лишь кивнул. Среди убитых — Ааль. Грузное тело распласталось по земле, стылая осенняя жижа с жадностью льнула к белоснежному кафтану, словно стремясь скорее всосать в себя знатную добычу. Сразу три стрелы, прошившие кольчугу, торчали из спины, четвертая попала в бедро.

— Атаман? — Сегеш наклонился над трупом.

— Он самый. Большой Ааль. Ловко вы его, братцы, завалили.

— А как было поступить? — точно извиняясь, воскликнул старик. — Распахиваются ворота, вылетают конные. Пусть не в атаку, так в побег, все едино. Мы ведь уговаривались?…

— Да я не виню, — устало усмехнулся Шагалан. — Если б не вы, ушли бы предатели. Я про то… лучники у вас, сир, выяснилось, отменные. Вон, всю спину бедняге размолотили.

— Стрелки, скромничать не хочу, добрые. Как в упор саданули, никакая кольчуга не спасла. Так и не довелось… с живым перевидеться… Второго-то знаешь?

— По имени нет. Кто-то из телохранителей Ааля. Остальные удрали?

— Еще одного доподлинно зацепили. В стремени он запутался, лошадь и поволокла. Только четвертый супостат ускакал, хоть ребята и божатся, мол, в него тоже кое-что угодило.

Подошел, сильно прихрамывая, Кабо, за ним — с опасливой оглядкой — Дудан и Куля.

— Ух, знатный залп! — Кабо чуть поморщился от боли. — Недурно ваши парни, господин Сегеш, набили себе руку на королевских оленях. Вот чем и следует брать, а не бросаться куда ни попадя с дрекольем наперевес… Во всяком случае, Джангес не сможет поставить тебе, брат, в вину главного покойника.

— Ну а вы, господа ватажники, что обо всем этом скажете? — повернулся Шагалан.

Куля осторожно заглянул в лицо мертвеца, почесал бороду:

— Чего ж тут скажешь? Выходит, сам себе атаман приговор вынес, не стал никакого разбирательства дожидаться. Мыслю, побегом своим он и обвинения ваши подтвердил. М-да… заковыристые фортели жизнь выкидывает…

— Ты объясни, как он мог снарядиться так проворно? Ведь лишь чудом не улизнул.