Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной (издание второе, исправленное)

Танкист достал из кармана, найденный в «сидоре», огрызок карандаша. Он плюнул себе на ладонь, раскрытую ковшиком и, окуная «химический» грифель в слюну, написал на щите несколько слов: «Здесь покоятся шестнадцать солдат РККА».

Ниже Лёня поставил сегодняшнее число и нарисовал немного кривую пятилучевую звезду. Бойцы склонили непокрытые головы и с минуту стояли в полном молчании.

Потом, они дружно закинули за спину, собранные танкистом тощие сидоры и найденные солдатом винтовки. Сержант достал из кармана чью-то пилотку и подал её молодому напарнику.

Тот немного помялся, но решил, что всё это правильно. Негоже бойцу Красной Армии ходить, как безродному беженцу. Григорий вздохнул, взял чужой головной убор и надел его на макушку. Они одновременно оглянулись на маленький холмик, повернулись и зашагали на юг, к Севастополю.

Едва они отошли от места упокоения советских солдат, как Леонид вдруг сказал:

— Идти, по всей видимости, нам ещё далеко. Ты младший по званию, так что, давай, руби эту дорогу.

Солдат посмотрел на молодого попутчика и удивлённо поднял тёмные брови. Мол, ты это о чём? Тот перехватил его недоумевающий взгляд и пояснил свою странную фразу:

— Есть такая древняя притча. Один человек собрался в дорогу и взял в попутчики старшего сына. Как только они оказались на тракте, отец говорит: «Начинай рубить эту дорогу», — молодой человек удивился, как ты вот сейчас, и спрашивает: «Что ты имеешь в виду?»

Мужчина повернул скакуна, вернулся домой и объяснил любимой жене: «Мой старший весьма любознателен, но не очень умён и послушен. Будет значительно лучше, если я с собою возьму среднего сына».

Выехали они из деревни, старик повторяет свой необычный приказ. Средний сын спрыгивает на землю с коня, выхватывает шашку из ножен и начинает бить ей по просёлку.

Старик развернулся, снова приехал назад и объявил удивлённой жене: «Мой средний наследник чрезвычайно послушен, но не любознателен и не очень умен. Возьму-ка, я лучше младшего сына».

Вновь они оказались на той же дороге, и отец в третий раз отдает ту же команду. Юноша поудобней устроился в кавалерийском седле и начал рассказывать разные смешные истории. За его шутливыми байками дорога прошла почти незаметно. Ну, а теперь, ты давай, расскажи что-нибудь интересное. — закончил танкист.

— Да нет в моей жизни ничего необычного. — хмуро ответил Григорий. — Родился я в Куйбышевской области. Окончил в Самаре среднюю школу и энергетический техникум. Работал по распределению на возведении комбината в Асбесте, в маленьком городе на Среднем Урале.

Потом, призвали меня в Красную армию и послали аэродром охранять. Когда подошли к нам фашисты, все самолеты перевели к Севастополю, а нас перебросили в пехотную часть, что находилась поблизости.

Нашу роту вчера уничтожили фрицы. Я остался в окопах один, но мне удалось, ускользнуть от противников. Вот, пожалуй, и все, — парень умолк и спросил: — А почему ты спрыгнул на землю, а другие остались в полуторке?

— Я много раз бывал под бомбёжкой и откуда-то знаю по звуку, где рухнет бомба, рядом со мной или чуть вдалеке. Когда я вдруг понял, что снаряд попадёт в грузовик, то выскочил на полном ходу. Хорошо, что здесь всюду грунтовка и автомобиль ехал не быстро, а то сломал бы ноги себе.

Кстати сказать, я тогда крикнул всем людям: — Прыгайте быстро из кузова! — да только, все остальные были тяжело изувечены. Лишь трое из них могли сами сидеть и держать винтовку в руках. Да и те не сумели перелезть через борт. Или очень боялись, разбиться во время падения.

— Как же ты умудрился, попасть в эту машину? Ты же вроде не ранен? — продолжал выпытывать парень.

— Два дня назад, наш танковый батальон столкнулся во встречном бою с превосходящими силами фрицев и нас хорошо потрепали. Большое спасибо, что подоспела наша пехота и отогнала фашистов. Мы потеряли половину состава и отступили на другие позиции. Машины, что ещё шевелились, были так сильно помяты, что уже не могли, воевать.

Командование поняло это, и нас отозвали на переформирование. Мы прицепили покалеченные в сражении «коробки», к тем, что могли ещё ехать, и потащились в тыл фронта.

Вот тут, и отказал старый двигатель нашего танка. Взять нас на буксир было, к сожалению, некому. Тот, кто мог самостоятельно двигаться, уже кого-то тащил за собой. Поэтому техники оставили нам ремонтный комплект и пошли себе дальше.

Кстати сказать, «Т-40», это вторая машина, на которой я поработал. Сначала, сразу после училища, я попал на «БТ-5». Тот танк был более тяжёлым изделием. Вес под двенадцать тонн, против пяти с половиной у следующего.

Экипаж три человека. Да и пушка там сорокапятка, плюс пулемёт. В общем, зверь, а не боевой аппарат. Он фашистский «Т-2» и даже «Т-3» мог очень просто уделать при встрече. И представьте себе, я на нём механик-водитель. Да только недолго я там прослужил.

Остановились мы как-то на короткий привал. Я отошёл в сторону метров на десять, сел на пригорок и стал сочинять письмо моим старым родителям. Тут примчалась полуторка и привезла с собой кухню, пахнущую вкусной едой.