Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной (издание второе, исправленное)

В конце сентября, Фридрих Ленц, как всегда, сдал своих подчинённых начальнику очередного трудового концлагеря. Ефрейтор забрал оставшуюся поклажу и вежливо простился с бойцами. Однако, перед уходом, он не сказать, когда вернётся назад. Вот так, очень просто, немецкий охранник исчез из жизни Григория, теперь уже навсегда.

Заключённых, прибывших из Польши, привели в канцелярию, отобрали у них аусвайсы, а взамен всем всучили пропуска разного цвета. Это говорило о том, что их распределили по разным баракам, которые находились в противоположных концах огромной территории зоны.

Услышав об этом, бойцы огорчились от мысли, что им придётся скоро расстаться. Красноармейцы понуро покинули здание комендатуры. Они пожали руки друг другу и крепко, по-мужски обнялись. Затем, разошлись по новым местам пребывания, и больше Григорий их никогда не встречал. Выжили друзья по несчастью в той жуткой войне или же нет, он так никогда не узнал.

Казарма, в которой оказался молодой человек, мало чем отличалась от тех помещений, где он раньше бывал. Те же двухъярусные деревянные нары и длинный проход между ними. Те же засаленные тюфяки, набитые старой соломой и лежащие на жёстких досках. Такие же истощённые голодом люди вокруг, облачённые в разную рвань. Вернее сказать, в ту одежду, в которой их арестовали фашисты.

Данный барак, так же, как и весь этот лагерь, оказался интернациональным. Кто только не находился за высоким забором из ржавой «колючки». Там были голландцы, бельгийцы, французы и прочие граждане культурной Европы, оккупированной армией Гитлера.

В малом количестве попадались и русские, украинцы и другие славяне, отнесённые фрицами к недоразвитым нациям. Единственным отличием, которое заметил Григорий, было разделение территории зоны на две половины, мужскую и женскую.

Парню опять повезло. К своей большой радости, красноармеец узнал, что его ближайший сосед по бараку тоже славянин. Более того, он оказался русским, из эмигрантов, так называемой первой волны. То есть, хоть и бывший, но всё же земляк. Каким-то удивительным образом он очутился в Германии ещё в далёкие двадцатые годы.

За какие грехи он попал в эту зону, мужчина, естественно, ничего не рассказывал. Впрочем, Григорий его и не спрашивал. Слишком зловещим казалось то место, чтобы раскрыть свою подноготную перед первым же встречным.

Парень последовал такому примеру нового друга. Не вдаваясь в подробности, боец в двух словах, описал своё путешествие из Южного Крыма на запад Великой Германии.

Сокамерник внимательно выслушал короткую повесть бойца Красной армии. Он немного помялся, и кое-что объяснил новому узнику:

— Должен тебе сообщить, что кроме таких заведений, в которых вы побывали, есть у фашистов целый ряд учреждений самого разного типа. Например, концентрационные пункты, предназначенные для перемещаемых лиц, пригнанных из захваченных стран.

Кроме того, есть лаборатории, где над пленными постоянно проводят различные опыты. В том числе, над детьми. Есть лагеря смерти. Там людей умертвляют удушливым газом и сжигают в огромных печах. Их пеплом удобряют поля в нацистской Германии, а из подкожного жира делают мыло.

Григорий с содроганием вспомнил барак, где Фридрих Ленц оставил их на два с лишним дня. Из подсознания парня всплыли образы мрачных закопчённых цехов, трубы которых дымились и ночью и днём.

Перед глазами вновь промелькнули тысячи измученных узников, что медленно двигались по коридору из ржавой «колючки». А также жёлтые шестиконечные звезды, нашитые на ветхие шмотки, изношенные почти что, до дыр.

— Вам ребята, весьма повезло. Вы попали в обычную зону, где заключённых лишь заставляют помногу работать, — успокоил сосед угрюмого парня. — Здесь фашисты никого не уничтожают специально. Они просто используют нас, как дармовую рабочую силу. Плюс ко всему, охрана здесь, в основном, состоит из вольнонаемных людей, и все они проживают за территорией лагеря.

Многие из надзирателей приезжают сюда из деревень, где имеют собственное небольшое хозяйство. Поэтому вертухаи особо не зверствуют. Ведь им уже завтра может понадобиться бесплатный батрак, чтобы он потрудился на ферме.

Ни к чему доводить подобных рабов до того состояния, чтобы тот захотел тебе отомстить. Вдруг это быдло так разозлится, что припомнит былые обиды, да и воткнёт вилы в бок?

Подобные зоны — самый лучший из тех вариантов, что сегодня возможны в Германии. Единственное, с чем здесь очень плохо, так это с едой. Кормят здесь впроголодь.

Поэтому, если не хочешь превратиться в скелет, нужно изо дня в день наниматься к кому-нибудь на любую работу. Кто его знает, может быть, твой арендатор подкинет тебе что-нибудь из еды или немного деньжат. Запомни, доходяг здесь не держат. Их отправляют на уничтожение в другие конторы.

Местные бюргеры приезжают сюда по утрам. Они набирают людей нужных специальностей и уводят с собой. Целый день ты пашешь у них, а вечером должен вернуться назад, в свой барак.