Разведчик в Вечном городе. Операции КГБ в Италии

Вот и все, дорогие читатели, об Иване Ивановиче, бывшем бельгийском разведчике Иоганнесе Ван Энгеланде. Ему сейчас – по дамскому, как говорят, счету – за семьдесят. Я не знаю, где он и жив ли вообще. Поверили вы его рассказу? Я, например, не во всем. Что касается детства – абсолютно нет никаких возражений. А вот что касается мотивов перехода на нашу сторону – все довольно сомнительно. Я вообще мало верю разведчику, который предает свое царство-государство, на которое он работает. Разведка – дело тонкое. Разведчик – тоже человек особого склада, который не может быть слугой двух господ. Ибо тогда, повторюсь, он уже не разведчик.

Ради чего? (Вместо послесловия)

То, что я собираюсь сказать, в общем-то, больше тянет на послесловие. С другой стороны, вроде бы неудобно заканчивать книгу без последней главы, в которой надо что-то обобщить и ответить на самый главный для меня вопрос. Действительно, ради чего работают в поте лица своего люди, которых называют разведчиками, профессии не очень распространенной и весьма засекреченной?

Я, елико возможно, честно рассказал в своих мемуарах о себе и о некоторых коллегах по опасному ремеслу, о которых знал больше, чем другие. Рассказал, естественно, не все, ибо остались нераскрытыми определенные тайны, которые ушли с ними и так же уйдут со мной. Я не претендую на истину в последней инстанции и, так сказать, абсолютную объективность, ибо ничего абсолютного в нашем быстро меняющемся мире не существует.

Мне показалось необходимым немного порассуждать вместе с вами, многоуважаемые читатели, хотя ничего нового мы, может быть, и не откроем, хотя известно, что все новое – не что иное, как хорошо забытое старое. Итак, никто не будет возражать, что разведка есть явление историческое. Как ремесло она является, может быть, не первым древнейшим, но уж наверняка вторым… Многообразие взглядов различных историков на социальный характер разведки и шпионажа объединяет одно – все они сходятся на том, что секретные службы существуют не менее тридцати трех столетий. Точнее говоря, они родились тогда, когда начались войны. В любом военном столкновении, будь то первобытное побоище или Вторая мировая война, в той или иной степени, разумеется, имеет место тактическая хитрость, рассчитанная на обман противника. Но чтобы обмануть и победить врага, необходимо его знать. Будучи явлением историческим, разведка и шпионаж так же, как и войны, в различные времена принимали различные формы. Типы и характеры разведчиков и шпионов меняли свою окраску в зависимости от общественного и государственного строя, которому они служили. История складывала века в свою копилку. На смену одним формациям приходили другие, и время меняло само понятие секретной службы, а вместе с нею существо военной и государственной тайны. Трансформировалось и отношение общества к тем, кто посвящал свою жизнь опасному ремеслу. С одной стороны, на них смотрели как на героев невидимого фронта, с другой – как на презренных наемников. Испокон веков слово «разведчик» было окружено почитанием и глубочайшим уважением, а слову «шпион» история придала весьма нелестный оттенок.

Я не буду брать на себя смелость причислять всех моих героев и себя грешного ни к одной, ни к другой категории. Разведчиками становятся все же люди с особым характером, для которых, да простят меня читатели, несколько стираются грани между подвигом и предательством. Возьмем в руки для убедительности толковый словарь выдающегося знатока русского языка Владимира Даля.

Читаем: «Подвиг… Доблестный поступок, дело или важное, славное деянье. Воинские подвиги шумят и блестят, гражданские темны и глухи…» Читаем далее: «Предательство… Предательское дело. Всякая крамола первую неудачу свою сама готова приписать предательству». Вот так-то… И подвиг, и предательство – суть дело, поступок, на который надобно решиться. Во имя чего? Вот это уже другой разговор…