Разведчики всегда впереди

— Не нужно скромничать, я ведь не ради любопытства спрашиваю. Что вам легко, другому, быть может, трудно.

На обветренных щеках Михаила проступил румянец.

— Вообще-то меньше лазеек стало во фрицевской обороне. Но и мы не лыком шиты.

И Яглинский рассказал, как они с сержантом Константином Шевченко, готовя поиск, каждую ночь по нескольку часов ползали за нашим передним краем, тщательно изучая возможные пути преодоления препятствий и траншей. Каждый бугорок, каждый куст был на учете у разведчиков. «Языка» решили брать у землянки, располагавшейся на опушке леса.

Ночь на 6 апреля выдалась на редкость темной и сырой. Неторопливо, словно нехотя, падал мокрый снег. Группа Яглинского, преодолев болото, вышла в ближайший тыл врага.

— Вижу землянку, — доложил Шевченко, двигавшийся в передовом дозоре.

Подобравшись ближе, разведчики внимательно присматривались, пытаясь оценить обстановку. Потом, разбившись попарно, поползли дальше. Вот уже землянка совсем близко. Слышны приглушенные голоса, кашель. Судя по всему, здесь была не одна землянка, а несколько. Однако менять планы теперь уже было поздно. Тем более что перед Яглинским в темноте неожиданно выросла фигура гитлеровского солдата.

Короткая автоматная очередь разорвала ночную тишину. И тут же раздались взрывы гранат, которые полетели в окна и двери землянок. Сам Яглинский швырнул противотанковую гранату в самую большую землянку и сразу же бросился туда. Разыскав в дыму оглушенного, но живого фашиста, Михаил передал его подоспевшим товарищам.

Нападение было настолько внезапным и дерзким, что враг не смог помешать организованному отходу разведчиков. Они, таща за собой пленного, благополучно миновали болото и добрались до наших окопов, где их поджидали бойцы, готовые в любой момент прийти па помощь.

Около трех десятков «языков» добыл за два года разведчик Михаил Яглипский со своими товарищами. Пять раз он был ранен и после выздоровления непременно возвращался в свою разведывательную роту, в которой получил боевое крещение. Не знаю, каким образом Михаилу удавалось уговорить госпитальное и медсанбатовское начальство, но факт оставался фактом. «У меня в роте прописка постоянная! — шутил Яглинский. — Другого пути нет». К первой награде разведчика прибавились орден Отечественной войны II степени, два ордена Красной Звезды, орден Славы III степени.

В тот раз я задержался в 158-й стрелковой дивизии. И все потому, что вслед за группой Яглинского в поиск должна была отправиться еще одна. Старший сержант А. Иванов, которому поручили возглавить ее, закончил всю подготовительную работу. Можно ли было вернуться в штаб армии, не дождавшись результатов?

В полночь 8 апреля, тщательно проверив оружие и снаряжение, разведчики покинули окопы нашего переднего края. Я, оставаясь там, еще раз мысленно прикидывал: все ли сделано для обеспечения успешной вылазки? Ведь каждая мелочь может сыграть решающее значение. Но вроде бы поводов для волнений не было. Саперы сделали проходы в минных полях, артиллеристы и минометчики заблаговременно произвели пристрелку рубежей и были готовы в случае необходимости прикрыть отход разведывательной группы…

Размышления мои были прерваны автоматными очередями. Что произошло? По моим подсчетам, разведчики еще не могли приблизиться к вражеским траншеям. Неужели нарвались на засаду? Сразу же тоскливо стало на душе. Однако стрельба вскоре прекратилась. А еще через несколько минут ординарец Роман Музыка, который не отходил от меня ни на шаг, разглядел в темноте силуэты людей. Потом и я увидел условный сигнал, поданный карманным фонариком. Что же произошло?

Выяснилось, что, когда группа была на полпути к объекту поиска, один из разведчиков услышал подозрительный шорох. «Может, показалось?» — подумал он. Но уже и старший сержант Иванов почувствовал, что неподалеку кто-то есть. «Быть начеку, приготовиться. Без команды огня не открывать!» — приказал он. Через минуту показались гитлеровцы. Они пересекали лощину, двигаясь как раз в ту сторону, где затаились разведчики.

— Я сразу, смекнул — паши «коллеги», — рассказывал мне потом Иванов. — Ну, ребята, шепчу, фрицы нам задачу облегчают. Теперь главное не теряться. — Иванов немного помолчал, облизывая сухие, запекшиеся на ветру губы. Потом продолжил: — Конечно, там все это было короче. И говорить было нельзя — услышат. Но только поняли меня товарищи. А когда подошли фрицы почти вплотную, мы и ударили. Лишь трое сумели убежать. Вот документы остальных. А пленный сейчас в себя придет, можно будет допрашивать…

Часто бывая в подразделениях, я интересовался не только боевыми делами разведчиков. Как организован их быт, что делают они в свободное время? Эти вопросы имели немаловажное значение. И что скрывать, порой приходилось вести резкие разговоры с иными должностными лицами, которые не понимали или не хотели понимать, насколько сложна и ответственна служба разведчиков. Но подобные столкновения были чрезвычайно редки.