Разведчицы и шпионки - 2

Мэрджори Свитц с мужем приехала в Париж незадолго до отъезда Рашевского. Они тоже стали частыми гостями виллы мадам фон Сталь, а юная леди — ее ближайшей подругой или, во всяком случае, так всем казалось. Обеих часто видели вместе на показах мод, в галереях, на скачках, в опере и на светских приемах. Естественно, что за ними везде следовали поклонники. Большинство из них были людьми среднего возраста, около «опасных пятидесяти», готовыми платить высокую цену за удовольствия. Все они стали источниками разведывательных данных для шпионского гнезда Свитц и Сталь.

Мэрджори Свитц теперь работала рука об руку с Лидией. Она ничего не знала о торговых сделках Лидии. С возрастающим удивлением и подозрением наблюдала расширение странной труппы женщин, которую га набирала. Вначале Лидия пыталась успокоить Мэрджори, объясняя ей, что в коррумпированной атмосфере этого времени было вполне естественно использовать такие методы. События, казалось, подтверждали ее правоту. Один за другим яркие представители правящего класса, члены знаменитых и титулованных семей разоблачались как участники афер и других преступлений. Любовницы министров и политических деятелей демонстрировали свое невероятное влияние и открыто сплетничали в своих салонах о секретах правительства.

Мэрджори с трудом воспринимала происходящее. Она пыталась понять то, что говорила ее более опытная подруга. Но сомнения никогда не покидали Мэрджори, и она. судя по ее показаниям, несколько раз в письмах в Москву критиковала методы, которыми действовала баронесса. Однако Мэрджори было приказано не совать нос не в свои дела.

Лидия вскоре прослышала о секретных рапортах Мэрджори и была настороже. Она понимала, что для нее будет фатальным, если ее московские хозяева хотя бы заподозрят о том, что она снабжает информацией нацистов, итальянскую, польскую и югославскую секретные службы. Она отвела Мэрджори от участия в некоторых мероприятиях и начала скрывать отдельные новые связи, которые заводила с влиятельными людьми.

Так как обе они были сильными и волевыми женщинами, дело начало приобретать драматический характер.

Мэрджори не предполагала, что Лидия стала шпионом-двойником или даже тройником. Она верила, что Лидия хочет продемонстрировать Москве, что только она может поймать мужчин в свои сети и использовать их сама или отдать в руки той «сотруднице», которой пожелает. И здесь Мэрджори не смогла противостоять тому чувству, которое делает из женщины монстра — ревности. Она пошла на прямое предательство всего того, чем занималась, и тех, с кем сотрудничала.

Обуреваемая злобой к Лидии, она вдруг оказалась свидетелем обвинения, призналась во всем на следствии и в суде.

На кафедре для свидетелей, стояла Мэрджори Свитц, аккуратная и чистенькая, в простом черном платье.

На скамье подсудимых рядом с обвиняемыми находилась баронесса фон Сталь, укутанная в меха, бледная, но полная надменного презрения к своей обвинительнице.

Лидия боролась с французскими судьями, со знаменитым адвокатом мэтром Клотцем, который защищал в суде Мэрджори, с опытными агентами Второго бюро, так же, как она боролась и с контрразведками полудюжины стран. Но прежде всего она боролась с женщиной, предавшей ее.

Она отрицала все.

— Это, — говорила она, — Мэрджори Свитц обманным путем побудила меня представить ее официальным лицам, офицерам и ученым, владеющим государственными секретами. Но я, Лидия фон Сталь, не знала, что поступая таким образом, способствую краже секретов Франции. Да, пусть я куртизанка. Но это не преступление. Мне нравятся мужчины, их внимание, их ухаживание, даже их деньги. Но я не люблю шпионов.

Однако все было бесполезно.

Не спеша американка рассказала свою историю. Слова полились быстрее, когда она перечисляла многочисленные победы Лидии. С каким-то детским ликованием она раскрывала суду, как баронесса соблазняла и развращала мужчин, которые сидели сейчас рядом с ней на скамье подсудимых, и многих из тех, кого здесь не было.

Баронесса слушала с сардонической усмешкой. Она не удостаивала взглядом подсудимых, демонстрировала отсутствие интереса к кому-либо в зале суда.

Вдруг раздался пронзительный вопль:

— Мой муж! Мой дорогой муж! Это не может быть правдой! О! Эта женщина — вампир! — кричала жена бригадира Дю Мулена, одного из обвиняемых по делу баронессы.

Но все было правдой. Офицеры из Управления контрразведки один за другим выходили к свидетельскому месту и подтверждали показания Мэрджори.

В этих показаниях говорилось и о деле бригадира, счастливо женатого пятидесятилетнего офицера, сотрудника Генштаба. В обмен на любовь Лидии он выдал мобилизационные планы французской армии и карты с указанием размещения воинских частей во Франции.

Говорилось о профессоре Мартене, пятидесятидевятилетнем дедушке, высокоуважаемом кавалере ордена Почетного легиона. Он передал чертежи военно-морских доков в Тулоне и Бресте и новейших французских подводных лодок.