Разведена и очень опасна

– Бегут оттуда, где плохо. Не бегут только оттуда, где хорошо. Я бежал из зоны, потому что не мог там больше находиться, я уже просто начал сходить с ума. В один прекрасный момент у меня сорвало чердак, и я дал ходу. Солдат бежал из воинской части, потому что не выдержал дедовщины и очень хотел домой. Ты сбежала от меня, потому что тебя измучила неизвестность.

– Ты хочешь сказать, что меня душил солдат?

– Представь себе, тебя душил беглый солдат. – Дровосек попытался перевести все в шутку, но юмор получился неприятным.

– Веселенького мало… – спросила я. – А где сейчас этот беглый солдат?

– В подвале сидит. Что будет с ним дальше, мы еще не решили, но думаю, что ничего хорошего. Солдат на тебя напал, а я на него. Просекла всю цепочку? Если бы не я, то тебя бы уже не было. Ты меня всю оставшуюся жизнь обязана благодарить. Если хочешь знать, то это был рыцарский поступок. Никогда бы не подумал, что из-за бабы я когда-нибудь буду рисковать собственной жизнью.

– Если бы я могла раздавать награды, я бы обязательно дала тебе звание героя и объявила об этом по телевизору. Но, к сожалению, я не власть и награждать не умею, – съязвила я.

– Смейся, смейся, дрянь неблагодарная, – обиделся дровосек.

Чтобы отвлечь его, я стала расспрашивать про солдата:

– Значит, он сбежал из части… – Обидные слова дровосека нисколько меня не задевали. Обижаться на этого неотесанного мужлана у меня не было ни сил, ни желания, ни настроения. – Как же он сбежал?

– Ну, понятное дело, схватил свой автомат и убежал. Голодный, ошалелый, одуревший и ничего не понимающий. У него вообще в голове на тот момент не было никаких мыслей. У человека башню снесло от того, что он сотворил.

– А сторожа и собаку он убил тоже потому, что у него башню снесло? – Мой голос был полон неподдельного испуга.

Видимо, он сначала собаку стрельнул, чтобы сторожа па продукты и на деньги потрясти, а после того, как тот перепугался и стал кричать, хлопнул и его. А тут еще и ты нарисовалась… Солдатику бедному уже и так худо, он уже окончательно разум потерял, а тут ты непонятно откуда взялась. Странно, что он тебя не стрельнул, а душить начал. Хотя причина и так понятна, тут думать много не надо. Видимо, он тебя поиметь хотел. А может, я ошибаюсь, может, ему баба в тот момент меньше всего была нужна… Может, он просто не в себе был и у него уже такое помутнение рассудка было, что он захотел тебя задушить, и только. Ты хоть понимаешь, что такое помутнение рассудка?

– Могу представить, что такое временное помутнение рассудка.

– Хорошо, что ты хоть это можешь представить. Так вот, временное помутнение рассудка запросто может перейти в постоянное. Этот солдатик и сейчас не в себе. Он даже не помнит, как его зовут, где он живет и кто его родители. По-хорошему, его нужно в «дурку» отправить.

– А сторожа-то он зачем убил? – испуганно спросила я.

– Жрать хотел!

– Кого, сторожа?

– Дура! Не сторожа, а то, что было у сторожа. Я же сказал, жрачку искал.

– А зачем человека убивать? Он бы ему и так дал!

Я же тебе уже объяснил, что у солдата окончательно крыша поехала. Понимаешь, окончательно! Да и как она могла не поехать, если он сам не ведал, что творит. Ты еще спрашиваешь, почему ему никто не дал поесть?.. А ты сама как думаешь? Ты бы дала поесть беглому солдату, если бы встретила его один на один? Да ты бы стала истошно кричать, бросать тяжелые предметы и вызывать милицию! Вот что ты бы делала! Это я все говорю к тому, что не надо бегать по этому лесу одной и совать свой нос туда, куда тебе не следует! Дровосек ненадолго замолчал, а потом продолжил:

– Считай, что ты выжила по счастливой случайности и благодаря мне. Если бы я накинулся на него несколькими секундами позже, то… По идее, ты должна меня благодарить, а я даже не услышал от тебя элементарного слова «спасибо».

– Спасибо, – грустно сказала я и опустила глаза.

– На здоровье! – в очередной раз съехидничал дровосек. – Заходите еще. Всегда рады.

Когда между нами воцарилась пауза, ее тут же нарушил сидевший в углу изрядно подвыпивший мужик, который внимательно слушал наш диалог и никак не мог вставить хотя бы одно свое слово.