Разведена и очень опасна

— В третий раз я найду тебя не для того, чтобы тебя своровать, а для того, чтобы на тебе жениться.

— А если я буду замужем? Да и почему ты так уверен, что я за тебя пойду?

— Ты не будешь замужем.

— Откуда такая уверенность?

— С тобой ни один нормальный мужик жить не может. Я за это спокоен. С тобой сможет жить только такой ненормальный, как я. А что касается того, что ты за меня не пойдешь, то, я повторяю, ты меня сама об этом просить будешь. Я тебя уверяю.

— Я думаю, что ты слишком высокого о себе мнения.

А я думаю, что я о себе такого мнения, которое и должно быть. Ты не смотри, что сейчас я грубый мужик, бежавший зэк и конченый уголовник. Придет время, и я буду совсем другим. В этом я тебя уверяю. На все нужно время!

Притянув меня к себе, дровосек крепко поцеловал в губы и уже в который раз посмотрел на часы.

— Мне пора. А ты должна быть хорошей девочкой и посидеть тут немного одна. Как только мне дадут пакет с деньгами, я скажу, где ты, и за тобой приедут твои люди.

— А если они сначала захотят увидеть меня живой, а только после этого отдадут тебе деньги?

— Я похож на конченого лоха? Это моя игра, и я ее затеял, а значит, играть в нее нужно только по моим правилам. Если они не пойдут на мои условия, значит, они просто не получат тебя. Садись вон на тот стул со спинкой.

— Зачем? — испуганно посмотрела я на дровосека.

— Затем, что мне придется тебя связать.

— Зачем? Мы же договорились с тобой по-мирному. А может, тебе придется меня и убить?

— Я за свои слова отвечаю. Я тебя пальцем не трону. Свяжу для того, чтобы ты была похожа на заложницу.

— Я и так на нее похожа… — В моем голосе появился испуг.

— Я бы этого не сказал.

— Почему?

— Потому что у тебя глаза после секса от счастья светятся. Дураку видно, что тебе еще хочется.

— Не говори ерунды!

— Садись, я сказал! — В голосе дровосека появилась реальная угроза. — У меня времени нет. Я должен тебя связать, чтобы ты не бросилась следом за мной, не прибежала к своим людям, уверяя их в том, что с тобой все в порядке и чтобы мне не давали денег. Мне нужны деньги, и я их получу, чего бы мне это ни стоило.

— Я никуда не побегу… Я буду в доме. Я буду просто смотреть в окно…

— Садись! — прикрикнул дровосек.

Сев на стул, я облокотилась на спинку и с опаской стала наблюдать за тем, как дровосек достает веревку и начинает обвязывать меня вместе со стулом.

— Сиди спокойно. Тебе же не больно?

— Нет. — Я и сама не знаю, почему на моих глазах появились слезы.

— Я же сказал, что я не причиню тебе боли. Скоро сюда придут твои люди, тебя освободят, и ты поедешь домой. Выйдешь замуж за своего любимого человека, немного поживешь, разведешься, некоторое время побудешь одна, и мы опять с тобой встретимся. Ты уж не обижайся, но руки я завяжу тебе покрепче, чтобы не смогла развязаться.

— Да я и так не смогу, — сквозь слезы выговорила я.

— Кто тебя знает! Ты девушка сильная и совсем не робкого десятка. Таких нужно связывать как можно крепче.

— Кляп-то хоть в рот не будешь совать?

— А ты хочешь?

— Нет. Если можно, избавь меня, пожалуйста, от этого.

— Хорошо, избавляю. Для меня слово женщины — закон.

— Ты в первый раз за все это время назвал меня женщиной, а не бабой.

— Было время, когда я называл женщин дамами. Но это было слишком давно и уже стало неправдой.

— А что будете солдатом?

— Делай с ним все, что посчитаешь нужным. Скажи о нем своим ребятам. Только учти, что он не в себе. Отпускать на волю его нельзя. Он дальше всех мочить будет. Оружие я у него отобрал, но будет душить голыми руками всех, кого только увидит. У пего уже планку сорвало. По-хорошему, его в «дурку» надо. Он же все равно не может ни своего имени назвать, ни часть где служил, ни адрес, где его предки живут. Поначалу я подумал, что он под дурака косит, а когда присмотрелся, то понял, что он вовсе не косит, а в самом деле головой улетел. Я к нему в чулан заходил, дал ему поесть. Он от страха трясется, кричит, лицо руками закрывает, боится, что я его бить буду. Видимо, его в части били сильно, и это прочно засело в его памяти. Я грех на душу брать не хочу, а возиться мне с ним некогда. Его дальнейшую судьбу ты сама решай. Все, мне пора!

Дровосек немного нервно улыбнулся и потрепал меня по щеке.

— Ну что ты так на меня смотришь?

— Как?

— Так, словно я сейчас тебя на тот свет отправлю.

— А что, я, по-твоему, смеяться от счастья должна? Может, ты мне посоветуешь распевать веселые песенки?

— Ну, не песенки… Тебе радоваться нужно, что скоро тебя спасут и ты увидишь своих, а ты сидишь, будто на похоронах. Может, ты со мной не хочешь расставаться?

— Не говори ерунды! Просто у меня нос чешется.

— Саня, ну потерпи немного. По части комфорта тут немного тяжеловато, но другого выхода нет. Ты же взрослая девочка и должна все понимать. Тебе потерпеть осталось немного, тогда и почешешь…

Дровосек не ушел и начал чесать мне нос, а я давала ему указания:

— Левее. Еще левее. Вот тут хорошо. Осторожно, ты меня сейчас без носа оставишь! Неужели нельзя поласковее?

— Можно, только ты думаешь, что я каждый день носы чешу?