Разведёнка

Игорь не отстанет… Она уже слышала под дверью его нетерпеливые шаги. Не отстанет, значит, с ним надо торговаться.

Вовремя, Игорь как раз открыл дверь.

– Готова?

– Сейчас! – сердито фыркнула Кристина, с шумом перетряхивая вещи в шкафу.

– Крис, много можешь не брать, это же не навсегда, – со смехом сообщил он, глядя на гору шмоток на кровати.

– Братик, я не поеду к маме! Не заставляй! – она вдруг и плюхнулась на кровать, складывая на груди руки.

Он присел рядом, положил ей руку на плечо.

– Перестань, ты же понимаешь, что по-другому нельзя.

Голос монотонный, гипнотизирующе-успокаивающий, знала она его трюк. Кристина тоже умела на публику играть.

– Ты специально это делаешь, специально, да? Не хочешь делиться со мной! Я знаю! Я все знаю…

– Ничего ты не знаешь, – тот же монотонный голос, только теперь он ее как ребенка поглаживал. – Это опасно для тебя. Я не хочу рисковать, понимаешь?

– Опасно? – тут же вскинулась она. – А ТВОЯ мама знает, чем ты тут занимаешься?

Рука Игоря дрогнула и на секунду замерла. Потом он с усмешкой сказал:

– Я с семнадцати лет не отчитываюсь, сестричка.

Но тон малость изменился. Есть контакт, подумала Кристина. Теперь надо было что-то отдать, уйти на попятный, чтобы он пошел на уступки. Закон торговли.

Она понурилась.

– Хорошо, я поеду, братик, – сказала и обреченно покачала головой.

– Вот и молодец, ты же сама понимаешь, что так будет лучше.

– Да… Но ты будешь держать меня в курсе? – и уставилась ему в глаза. – Ты же знаешь, я могу быть полезной… Что-то ценное подсказать… А, братик?

Игорь убрал руку и поперхнулся. А потом и вовсе встал и отошел к окну. Повернулся к ней молча, в глазах жидкая ртуть плавает. Интерес.

Кристина уселась удобнее и начала:

– Слушай, Игорек, давай сделаем так. Я поеду домой. Ок, хорошо, да. Но. Мы не говорим никому, что я развожусь, ладно? Все равно развод будет через месяц, пока об этом никто не знает и если мы не будем болтать.

Он скрестил на груди руки и слушал не возражая. А Кристина приободрилась и встала, ей нужны были гарантии.

– Поверчусь дома пару дней, а потом, – тут она уже серьезно и твердо смотрела на брата. – Я хочу жить отдельно и открыть свое дело. И я нафиг не хочу больше замуж. Ты поможешь мне?

Он шумно выдохнул и снялся с места, опуская руки.

– Хорошо, я подумаю. Но сейчас собирайся, времени уже нет, – и вышел.

Она застыла, прижав ко рту кулак, и прищурилась. Ехать домой придется, но кое-что она все-таки выторговала.

Глава 3

Это было интересно. Раньше Белый испытывал нечто подобное только в боях. Необычно. Это одновременно и распаляло, и помогало сдерживать атавистическое желание услышать, как захрустят тоненькие позвонки ее шейки в его руках. Как она забьется, хрипя, и запросит пощады. А не будет пощады. Крис-ти-на.

Но это, конечно, выражаясь фигурально. Белый не собирался никого убивать. Зачем? Потешиться, наказать ту суку, что посмела раскрыть на него свою маленькую сучью пасть, Годную только для того, чтобы совать в нее член и трахать. Показать ей ее место.

От этой мысли его снова повело судорогой по плечам, а глаза невольно прикрылись. Пришлось усилием воли вздергивать себя и заставлять вернуться к разговору. Тут важные дела решаются, а у него х*** знает чем мозги засраты.

И все же послевкусие от этих мыслей оставалось. Оседало в паху, на языке, заставляя облизывать сухие губы. Ерзало мурашками по позвоночнику и возвращалось хищным блеском в глаза. Правда, после этого ему дико хотелось бабу, но в голове царил порядок. А эти мысли затаивались в глубину подсознания, как зверь в засаде, и ждали своего часа, чтобы вырваться на свободу и…

Разные варианты всплывали в мозгу, разные. Один лучше другого.

Белому уже доложили, что хитрая тварь смоталась. Уехала дневным поездом, а до того шлялась по клубам всю ночь. Но ни с кем не трахалась, как сообщило наблюдение. Это не должно было его волновать – с кем спит или не спит какая-то подстилка. Но, бл***!!!

Наверное, если бы он узнал, что эта тварь с кем-то была. От одной мысли у него неконтролируемо скрючивались пальцы. Хрен бы он посмотрел тогда на всю ту армянскую диаспору, ее бы доставили к нему еще до утра, а уж там, как бы он стал ее ломать – только дело его фантазии. Даже жаль, что придется отложить на время и продолжить наблюдение. Оно и к лучшему, дерьмо вызреет. Чем больше будет о ней знать, тем больнее надавит. Но это все, бл***, здорово возбуждало.

Когда Белый осознал, куда тянет руку, сипло расхохотался.

Игорь Надеин взглянул на него искоса, остальные предпочли сделать вид, что не заметили. Вот это правильно, нех*** на него пялиться, он не баба. А вот смотреть в глаза Надеину и думать, что он будет делать с его драгоценной сестрой и как, уже было отдельное удовольствие.

– Довольно на сегодня, – проговорил Паша, вставая.

Партнеры по переговорам стали расходиться, а Белый отошел к окну и встал, заложив руки в карманы. Уже действительно было больше восьми, осень, темно как ночью, желтые фанари. Его тянуло избавиться от напряжения.

– Павел Анатольевич, – негромкий голос за спиной.

– Говори.

– Там Бабаев. Просит его принять.