Разведи меня, если сможешь

Я забыла, как дышать. Часы… Чертовы часы тикали, судорожно сжатые в моей руке. Замерев, подбирала нужные слова и объяснения. О да, они намекали, буквально вопили, что я идиотка, небрежно воспользовавшаяся чьим-то артефактом, теперь снова излучающим легкое голубоватое свечение. Непроверенным, украденным артефактом.

– Мне не спалось, – начала я, немного отстраняясь от крепкого, теплого, надежного, потрясающе пахнущего мужчины. Он не противился этому, напротив, отпустил без колебаний и тут же сложил руки на груди, натянув на лицо маску вежливого интереса. Только в глазах бушевала тьма. Я видела это, потому что чертов фонарик – тоже украденный – продолжал освещать комнату.

– Слушаю, Кэти, – подбодрил меня некромант, одобрительно кивая. – Мне вот тоже не спалось, и я читал. А ты?..

– А я вспорола подкладку сумочки и вынула вещи, взятые из тайника Роджера.

Меня пробрал озноб, и я протянула Боннеру «контрабанду» с севера. Тот даже не подумал принять мой щедрый дар.

– Это те самые вещи, из-за которых вскрыли вашу суперзащищенную квартиру и перевернули все вверх дном? – будто невзначай, задумавшись, уточнил Адам.

Я пожала плечами и, помедлив, кивнула.

– Те, из-за которых, предположительно, пришлось исчезнуть твоему мужу?

– А… э-э-э… Да.

– Которые спрятаны в квартире Стэфани Кирк? – закончил Адам, и на лице его все-таки отразилось бешенство, поднимающееся изнутри.

– Да, это они! – выпалила я, тряхнув перед его носом этими чертовыми находками. – Забирай.

– К чему они мне? – искренне удивился Боннер. – Только ненормальный будет прикасаться к вещам, пропитанным чужой магией, без должного осмотра и понимания, что они собой представляют.

Шах и мат. Ну, почти…

Да, я признавала свою вину, но только за последнюю ложь. Потому что вещи не представляли прямой угрозы. Уж мне ли не знать? Щелкнув фонариком, я погрузила нас в темноту, освещаемую только обманчивым светом луны, пробиравшимся в открытое окно. Так было легче говорить.

– Я артефактор, Адам, – шепнула тихо, тщательно подбирая слова. – И просто не могу пройти мимо. Или не взять эти вещи в руки, как ты. Мы их чувствуем. И к «плохим» не прикасаемся, находя иные пути оказания помощи. Но, как правило, для артефактора нет «плохих», потому что мы для них – лекари. Они притягивают, просят, рассказывают и… повелевают нами, если можно так сказать. Манят, зовут. Некоторых сводят с ума. У меня не было практики много лет, и теперь каждый зов сродни глотку свежего воздуха после душного помещения. Да, мои действия тебе кажутся абсурдными, но иначе я просто не могу.

Взявшись за ручку двери, я собралась выйти в коридор, снова чувствуя безотчетный страх, сковывающий все внутри. Безумно хотелось остаться, но напрашиваться и снова видеть укор в черных глазах было выше моих сил. Лучше вернусь к себе, обдумаю все и…

На плечи легли сильные руки, чуть сжав их и потянув назад. Я отступила от двери, обернулась и задержала дыхание, глядя на смутные очертания лица Адама и ожидая, что он скажет.

Только слов не было. Был мрачный взгляд, складка между бровей, кривая линия губ… А потом он взял меня за руку и повел за собой. Через одну комнату в другую, где и нашлась кровать, застеленная теплыми одеялами. Еще там были огромный стеллаж во всю стену с кучей книг, массивный шкаф и пустой стол, рядом с которым лежала гора белой ткани, еще недавно закрывающей мебель.

– Это твоя спальня? – спросила я удивленно. – Здесь ты провел детство?

– Да. – Он остановился чуть позади меня.

– Скажи мне, что комната стала такой после нашествия твоей сестры, – попросила я. Ну не может мальчик вырасти вот здесь, в этой аскетичной обстановке.

– Нет, в мои комнаты она не ходила и не ходит. Никто не ходит.

У меня мурашки пробежали по коже.

– Потому что?..

– Потому что я некромант, Кэти. – Он стремительно обошел меня, сел на кровать и, уперев кулаки в матрас, чуть наклонился в мою сторону, объясняя: – Я ведь говорил, что рядом со мной несладко.

– Характер у тебя и впрямь ужасный, – согласилась я, продолжая стоять на месте и разглядывать непривычного Адама, слишком открытого и разговорчивого. – Но родня должна бы привыкнуть к этому после стольких совместно прожитых лет.

– Я почти не жил с ними.

Он вдруг встрепенулся, с силой растер лицо ладонями и уставился на меня с привычной ухмылкой:

– Некроманты не живут с родными, Кэти. Как только у ребенка просыпается дар, его судьба предрешена. Есть две закрытые школы, специализирующиеся на обучении спецов такого рода. Одна из них находится в двухстах милях отсюда. «Гнездо ворона».

Я глупо моргала, слушая откровения Адама. А он продолжал говорить и с каждым словом поражал меня все сильнее:

– В нашем роду не было некромантов почти полсотни лет, а потом родился я, и родители приняли решение вернуться в этот дом, построенный еще моим прапрадедом. Мы жили на севере, иногда приезжая сюда на отдых, пока не открылись потоки силы.

– И сколько тебе было лет? Когда это случилось.

– Семь, – слишком спокойно ответил Адам.

– И они отдали тебя?! Так просто?!!

У меня в голове не укладывалось, что он говорил.