Разведка боем

– Как говорят у нас в Штатах – это ваши проблемы. Мои люди действовали в условиях отражения неспровоцированной агрессии. Разбираться в ее причинах и уж тем более соразмерять силу ответного удара им было некогда. Я, кстати, нисколько бы не жалел, утопив ваш паршивый миноносец со всем экипажем. Взрыв нашего крейсера «Мэн» в Гаване стоил испанцам всего флота и всех колоний. Вам нужно напомнить сюжет той войны? – Андрей сделал до невероятности самодовольное и наглое лицо. – И признайтесь, адмирал, для вас было неожиданностью узнать, что мой пароход неплохо вооружен…

– Да уж, – буркнул адмирал, сообразив, что как-то договориться с американцем можно.

– Одним словом – вы сообщаете мне, от кого вы получили инструкцию уничтожить мое судно. И, наверное, вместе со мной? Глубокая ночь, торпеда в упор. Обычный пароход мог бы затонуть довольно быстро, как, например, «Лузитания». И какова цель вашей акции?.. Только упаси вас бог начинать врать.

– В каком тоне вы позволяете себе говорить?!

– Бросьте изображать оскорбленную невинность! Вы для меня сейчас не адмирал союзной державы, а обыкновенный бандит, подкарауливший прохожего в темном переулке и воткнувший ему нож в спину. Вот когда вы мне все расскажете и я пойму политический смысл ваших действий, тогда, возможно, мы вновь станем разговаривать, как уважающие друг друга противники. А то и союзники, если сумеем договориться. Не хочу верить, что эта подлая выходка понадобилась лично вам для достижения собственных целей. Итак, адмирал, начинайте ваше повествование. Полную конфиденциальность гарантирую, а возможно – и солидное пожертвование. Для помощи пострадавшим морякам…

…Вернувшись на «Валгаллу», Сильвия сказала Новикову, когда они обменялись полученной информацией:

– Теперь вы видите, дорогой друг, насколько опрометчивым было ваше, пусть и благородное с точки зрения русского патриота, решение – ввязаться в эту войну. И пока мы зацепили только вершину айсберга. Эти украшенные позументами пешки знают слишком мало.

– Вы можете что-нибудь предложить?

– Знай я, что вы меня послушаетесь, я предложила бы немедленно поднять якорь и взять курс… Не знаю, на островах Южных морей тяжеловатый для европейцев климат. Я предпочла бы Новую Зеландию, там можно прекрасно устроиться в безлюдных бухтах Северного острова… – Голос ее прозвучал мечтательно. Что-то, наверное, с этими островами у нее было связано. Не замешан ли здесь пресловутый сэр Говард Грин, в качестве личного представителя которого Шульгин попытался войти к ней в доверие, начиная свою лондонскую акцию?

– Не далековато? – поинтересовался Новиков.

– Там, возможно, нас не так скоро найдут… Впрочем, я же вас знаю, от своей идефикс вы не откажетесь.

– Угадали. Да и ведь не я один решаю. Надо с друзьями посоветоваться. Но если не откажемся – что бы ты предложила? – снова изменил он стиль обращения.

– Наверное, следовало бы съездить. Вам – в Москву, мне – в Париж и Лондон. А самое главное – крайне необходимо вновь повидаться с вашим «другом».

– Он сказал, что мы прощаемся навсегда…

Сильвия пренебрежительно усмехнулась.

– Таким, как он, верить следует только в самом крайнем случае. Можете на меня положиться. Мы познакомились на Берлинском конгрессе в известном вам году. (Как истинная женщина, Сильвия не стала акцентировать внимание на том, что означенный конгресс состоялся в 1878 г.) И имели массу возможностей убедиться в деловых качествах друг друга.

– Антон, кстати, тоже характеризовал тебя как даму чрезвычайно коварную и беспринципную.

– Ну еще бы! – Выражение лица аггрианки показало, что она считает слова Антона заслуженным комплиментом.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ ЧУЖОЕ НЕБО

Все мы, святые и воры,

Из алтаря и острога,

Все мы смешные актеры

В театре Господа Бога.

Множатся пытки и казни…

И возрастает тревога:

Что, коль не кончится праздник

В театре Господа Бога?!

Н. Гумилев

ГЛАВА 12

Огромный пароход, предназначенный для перевозки с рекордной скоростью через Атлантический океан трех тысяч пассажиров ради завоевания голубой ленты Атлантики, был пугающе пуст.

Ибо что еще можно сказать о сооружении большем, чем занимающий в длину целый городской квартал пятнадцатиэтажный дом, во всех бесчисленных квартирах которого проживает постоянно не более чем девять человек. А сейчас вообще шесть.