Разведка боем

Неизвестно, услышал ли нечто подобное Зингер или он просто поменял мнение и не захотел встречать смерть лежа на спине, да еще в грязи. Низкорослый крепыш внезапно поднялся на ноги и мужественно, не обращая внимания на все еще щерившегося возле него зверя, принялся отряхивать запачканные одежды. Чудище, смотревшее на Дарка, неожиданно попятилось, виновато потупилось, не выдержав взгляда моррона, а уже через миг дружелюбно завиляло хвостом. Примерно то же самое происходило и со зверем, который чуть было не прикончил Грабла.

– Тиб, Квирс, взять! – истошно кричал не понимавший, что происходит, и поэтому напуганный шеварийский стражник. – Подерите их, дарможравцы проклятые!

Иногда бывает так, что бездействие равносильно враждебному действию. Звери неизвестной породы не думали нападать на своего господина, но и его команд не слушались. Игнорируя все еще продолжавшие звучать приказы, животные улеглись на полу, свернулись двумя огромными клубками и закрыли глаза, как будто намереваясь заснуть.

Пораженные произошедшим ничуть не меньше шеварийца легионеры восприняли поведение чешуйчатых стражей темницы как самую наглядную демонстрацию безразличия, безучастности и полнейшего нейтралитета. Первым приступил к активным действиям Грабл. Подобрав выроненное при падении оружие, Зингер двинулся на все еще кричавшего и таким образом тщетно пытавшегося восстановить утраченную власть над питомцами стражника. Намерения соратника не вызвали у Аламеза сомнений, он их полностью одобрял и поэтому осмелился взять на себя неприятную задачу по лишению шеварийца жизни.

Грозные звери едва приоткрыли щелочки глаз и жалобно заскулили, когда раздался зловещий свист летевшего по воздуху кинжала, плавно перешедший в предсмертный хрип пронзенного горла.

* * *

Как это ни печально, но большинство людей подслеповатые дальтоники. А как иначе объяснить те прискорбные обстоятельства, что они, пребывая в плену стереотипов и иллюзий, не видят явных вещей, а любое событие в их головах ассоциируется лишь с черным иль белым – своеобразным цветовым клеймом добра иль зла. Подавляющему большинству индивидуумов из человеческой общности можно смело поставить диагноз: «поверхностное суждение, усугубленное стадным инстинктом и патологической манией приклеивать ярлыки».Они больны и, что самое страшное, боятся лечиться, ведь жить в плену заблуждений куда комфортнее и проще. Зачем утруждать себя размышлениями и формулировать подробный, досконально точный ответ, когда можно просто отделаться кратким «да» иль «нет»? Зачем долго разбираться, насколько прав и насколько неправ человек, совершивший какой-то поступок, в чем его вина, а в чем его заслуга, когда гораздо легче зачислить его в ряды героев и поборников добра иль заклеймить тираном, мерзавцем, негодяем, а заодно уж и кровожадным выродком со слабым мужским началом?

Как это ни печально, но человечество упорно стремится к примитивизму, а от этого частенько и «щепки летят». К примеру, грань между понятиями « отважный храбрец» и « полоумный выскочка» настолько эфемерна, что индивид, совершивший смелый поступок, даже не знает, как его впоследствии назовут. Кто может сказать, где кончается осторожность и начинается трусость? Должны ли солдаты на бранном поле биться до последнего вздоха иль сдаваться врагу, когда у них нет шансов ни отступить, ни победить?

Поверхность суждений и игнорирование палитры цветов частенько заводит людей в тупик, из которого находится лишь один, комичный с точки зрения логики выход: « Что нам во благо, то добро; что во вред – то зло! Свои всегда хороши, чужие – плохи!» Но как же тогда интересы других людей иль существ? Разве возведенный в абсолют эгоизм и преследование шкурных интересов не является самым большим «злом»? Разве стремление к процветанию, собственному и своих близких, за чужой счет не является самым коротким путем в преисподнюю?

Поверхностность суждений всегда приводит к парадоксам и к десятку противоречивых трактовок, казалось бы, неоспоримых с первого взгляда истин. Большинство людей принимают на веру общепринятую точку зрения и спокойно живут, не забивая голову сложными философскими рассуждениями; другие используют это себе во благо и набивают животы, умело подсовывая соседям выгодные им образы и идеи; есть и такие, кто уходит в монастыри, где годами пытаются объять необъятное, постичь непостижимое и в конце концов приходят к выводу, который неспособны доказать.