Разведка боем

В отличие от Аламеза, Грабл Зингер исправно справился с поставленной перед самим собой задачей. Когда Дарк, защищавший тылы небольшого отряда, повернулся лицом к «передовой», то там все уже было кончено. Как ни странно, но уличное побоище обошлось без кровопролития: три бессознательных тела лежали на мостовой, изогнувшись в довольно неестественных позах; босые ноги четвертого шеварийца раскачивались на ветру, свисая с крыши двухэтажного дома, и только Граблу было известно, как тот туда попал…

А пятый же нападавший, как понял Аламез, сам предводитель шайки, пребывал в сознании, но наверняка искренне желал его лишиться. Широко раскинув придавленные ступнями Зингера руки, он, беспомощный и жалкий, лежал на спине, а победитель скоротечного побоища гордо восседал у него на груди и наслаждался плодами победы, то есть тыкал стянутой с ноги портянкой в нос все еще пытавшегося увертываться побежденного.

– Я ж герканец, слышь, шеварийская рожа, заозерник я! – от возбуждения брызжа слюной, громко орал Зингер лежавшему на лопатках врагу. – Я герканец, и на те верхом, так кто ж из нас «подлежа заозерна» выходит, а?!!

– Да хватит уж, лучше про дорогу спроси! – решил проявить милосердие Аламез, осторожно, бочком, приблизившись к месту проведения экзекуции.

Портянка соратника была поразительно пахуча, и сколько Дарк ни зажимал нос, но никак не мог избавиться от приступа тошноты.

– Брось, я ж слегка, – просопел потомок гномов себе в оправдание, – у меня ж в дороге не только ноги потеют. Я ж еще кой-чаго стянуть и потыкать могу…

– Убери его, слышь, милчеловек, убери! – жалобно стонал шевариец, причем, самое удивительное, по-геркански. – Все, что хошь, скажу, только убери… мочи уж нет терпеть! Боюсь, не сдюжу, сдохну!

Воистину, «нет худа без добра», а трудности на то и трудности, чтобы их достойно преодолевать. Хоть разведчикам Одиннадцатого Легиона вечерком да в начале ночи и пришлось изрядно поплутать, а затем еще освежить подзабытые навыки кулачного боя, но дорогу до Рассадной улочки они все же узнали. В награду за прекращение пытки пленный дал подробное описание пути и даже вызывался проводить победителей до места, но морроны, конечно же, отказались. Слухи о ночных визитах герканцев могли повредить репутации уважаемого в городе аптекаря Вирджала Ланва.

* * *

Жизнь не может состоять из одних неудач, а за черной полосой непременно последует белая. Дарку хотелось верить в эту истину, и хоть его собственные глаза были лучшими свидетелями ее правоты, но он все равно не мог… не мог расслабиться и отдаться заботе мягких рук вроде бы покровительствующего им Провидения. Тревожные предчувствия, внезапно посетившие моррона, не позволяли ему сделать последний шаг и встретиться лицом к лицу с уважаемым в Верлеже аптекарем, который на самом деле был агентом герканской королевской разведки.

Не прошло и получаса, как «наездник» Грабл покинул удобное, мягкое седло чужого живота, а парочка морронов уже добралась до Рассадной улочки и почти тут же нашла не менее диковинное, чем остальные дома, здание аптеки. Лавка Вирджала Ланва находилась по правой стороне довольно опрятной, даже вполне миловидной улочки и была третьим по счету домом от пересечения Рассадной с Пряжечным переулком. Небольшое строение, радовавшее глаз как правильностью геометрических форм каменных стен, так и их успокаивающей, нежно-синей расцветкой, было выстроено шестиугольником и весьма напоминало крепостную башню, только небольшую… всего в два этажа, с красивыми овальными окнами вместо узких бойниц. Вначале Аламезу показалось, что они что-то напутали, ведь представшее их глазам строение никак не походило на жилище скромного миролюбивого изготовителя целебных настоек и мазей, слишком богатое, да и воздвигнуто в своеобразном армейском стиле. Однако факты – упрямая вещь, и с ними, как известно, не поспорить.

Над покатой, аккуратно выложенной желтой черепицей крышей необычного даже по меркам Верлежа дома развевался флаг, поле которого было ровно поделено диагональной полосой на два одинаковых треугольника. В верхней, левой части колыхавшегося на ветру полотна красовался плывущий по голубой водной глади то ли военный, то ли торговый корабль; а в нижней, правой части – на белом фоне был изображен символ лекарского дела – пузатая склянка с кипящей внутри жидкостью ядовито-зеленого цвета. Несведущим в шеварийской геральдике гильдий и цехов чужестранцам оставалось только гадать, что же означал столь необычный стяг… То ли что хозяин дома ранее служил судовым лекарем, то ли что его микстуры изготавливались исключительно из даров Немвильского озера, именуемого на шеварийском берегу Верлежским.