Разведка была всегда...

Прежде чем принять окончательное решение, Голицын обратился к опыту русско-имперских отношений конца 70-х годов XVII века. Тогда сходный сепаратный договор был сорван из-за того, что Империя сосредоточила своё внимание на Рейнском, а не на Дунайском театре. Это была стрела, попавшая прямо в цель: в 1684 году, как и в 1679-м, Вена хотела переложить основные тяготы войны с «агарянами» на Россию и Речь Посполитую, чтобы активизировать свою политику на Западе. Василий Васильевич не выдвинул в этой связи никаких требований, однако постарался максимально заинтересовать имперских послов выгодами политического и военного сотрудничества после заключения «Вечного мира» и вступления России в Священную лигу. Жировский и Блюмберг тщательно взвесили сравнительные выгоды продолжения политики в союзе с Россией или без неё.

После возвращения посольства из Москвы франкоимперские переговоры активизировались и 15 августа 1684 года завершились подписанием в Регенсбурге договора о 20-летнем перемирии. Уступки, сделанные Веной, позволяли Империи сосредоточить силы против Порты. Приветствуя это соглашение, Голицын, однако, не склонен был становиться на точку зрения польских магнатов, принявших его как австро-французский союз. Напротив, информация Краевского и других эмиссаров Посольского приказа свидетельствовала о том, что Франция не намерена считаться с Регенсбургским договором. Для удержания самого сильного в то время государства Западной Европы от подобных намерений в начале 1685 года выехало посольство С. Е. Алмазова.

Официально предложив Франции вступить в Священную лигу, русский посол добился сделанных с некоторыми оговорками заверений в соблюдении нейтралитета на Рейне, то есть именно того, чего желал Голицын. Попутно Алмазов попытался заключить взаимовыгодный торговый договор, но это соглашение было сорвано особыми требованиями французской стороны.

Между тем продолжалось оживлённое движение Москва — Вена. На переговоры с Голицыным (имевшие наибольшее значение при обмене посольствами) последовательно выезжали Рингубер, Иоганн Курц, Альберт Дебой. Размышления дипломатов были направлены в немалой мере на преодоление главного препятствия — нежелания реваншистски настроенной шляхты признать существующую русско-польскую границу. В ходе переговоров идея сепаратного союза Империи и России реализовалась в соглашение об объединении усилий по сохранению шляхетской республики в противовес абсолютистским планам короля. Внешнеполитической задачей альянса дипломатов и партий Речи Посполитой, тяготевших к Москве и Вене, стало склонение Речи Посполитой к «Вечному миру» с Россией.

Нажим императора Леопольда на Яна Собеского и действия имперского представителя в Варшаве, а также русского посла С. Г. Сандырева были поддержаны папской курией. Голицын первым из русских дипломатов после долгого перерыва принял в Москве иезуита: то был некий Вот с неофициальной миссией от Папы Иннокентия XI. Для ускорения вступления России в Священную лигу Папа готов был принять самые энергичные меры и подтверждал своё благорасположение к Голицыну уступками в дипломатическом церемониале, которых долго добивался Посольский приказ. В соответствии со своей ролью в Европе Российское государство, представленное своими посланниками, должно было приветствоваться как великая держава.

Василий Васильевич предвидел всю сложность переговоров о «Вечном мире» с Речью Посполитой, на которые её ещё надо было склонить. По сведениям Посольского приказа, Ян Собеский и часть магнатов считали жизненной необходимостью для своего государства реванш в войне с Россией. В 1684—1685 годах король искал союзников в Молдавии, Валахии, Персии и Египте, а главное — в Крыму. Используя давние традиции польско-крымских союзов, королевские дипломаты стремились привлечь хана перспективой выхода из-под власти Оттоманской Порты и дальнейших совместных действий против России (которую король в это же время приглашал к совместным действиям против Крыма!).

Однако крымские дела находились под тщательным контролем Посольского приказа. Голицын учитывал специфику ордынской дипломатии и не желал играть по её правилам, то есть используя двурушнические приёмы. Даже в 1682 году, когда опасность с Запада была очевидна, князь отверг предложение нурадин-султана (правой руки хана) совместно выступить против Речи Посполитой и категорически потребовал прекратить набеги на неё. Располагая таким средством вразумления, как Изюмская засечная черта, русское правительство заняло твёрдую позицию. После провокационного нападения на русского посланника Тараканова оно объявило, что ни один русский посланник не ступит на территорию Крыма и все переговоры будут вестись на границе. Это произвело на ордынцев должное впечатление: силу они уважали.