Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента

Приезжавший в Бордо из Парижа Педро Прадо всячески поддерживал командира во всех его начинаниях. Он полностью соглашался с его оценкой состояния самой лодки, настроения экипажа и отношения к ремонту, проявляемого французами.

Когда мы оставались втроем, Педро всегда подчеркивал свое расположение к Николаю Герасимовичу Кузнецову, подробно рассказывал нам о своих частых встречах с ним и о тех мероприятиях и новшествах, которые наш главный военно-морской советник, несмотря на трудности, внедрял и проводил на республиканском флоте. Это в связи с тем, что именно от флота зависело во многом обеспечение безопасного прибытия в Картахену транспорта с оружием и боеприпасами, с продуктами питания и медикаментами.

Иван Алексеевич ежедневно, а особенно в часы, когда на лодке не было французских инженеров и рабочих, усиленно занимался обучением моряков. Он прилагал все усилия к тому, чтобы личный состав еще лучше управлял корабельной техникой в любых условиях, был дисциплинирован и четко и быстро реагировал на все его команды. Эти занятия, несомненно, приносили пользу и мне» я стал больше разбираться в конструкции лодки, в даваемых пояснениях по ходу несения службы моряками, а также более четко освоил все необходимые команды командира. С большим удовлетворением командир подчеркивал, что, по его мнению, личный состав лодки достаточно опытен.

Вскоре нам удалось выявить наиболее надежных моряков, очень преданных республике. Все они как то странно группировались вокруг офицера радиста. Именно он подробно информировал нас о настроении команды. Собираясь иногда в отдельной выгородке, где находилась радиорубка, мы узнавали последние новости, в том числе о том, что на нашей лодке невидимо присутствуют те, кто является сам или просто поддерживает связь с агентами Франко, что даже существует какая-то тайная переписка с берегом. Несколько позже нам показали небольшое, перехваченное доверенными людьми письмо одного из механиков. Из письма стало известно, что обо всем, что делается на лодке, в том числе и о том, что туда прибыли русские, передается информация. Из других перехваченных сообщений стало достоверно ясно, что подобные письма направляются неизвестными лицами регулярно. Можно было легко догадаться, кому предназначались эти сведения. Надо было все время быть начеку, принимать контрмеры, обеспечивать бдительность.

Проверяя ход ремонта, Иван Алексеевич дольше всего задерживался у командирского перископа: специалистам, занимавшимся ремонтом, никак не удавалось полностью его восстановить. Это было очень важно, так как именно этот перископ должен был позволить перед всплытием на поверхность определить, нет ли поблизости вражеских кораблей.

И вот однажды с большим воодушевлением экипаж воспринял появившееся в прессе сообщение о потоплении республиканским флотом фашистского крейсера «Балеарес». Ведь это была поистине первая крупная победа республиканцев на море за всю войну. Это сообщение полностью нарушило размеренную жизнь, казавшуюся подчиненной только одной цели – скорейшему восстановлению корабля, его окончательной подготовке к переходу.

Подробности о потоплении крейсера мы узнали только после нашего возвращения в Картахену от непосредственных участников этого морского боя. Этому факту уделялось много внимания в печати того времени и даже в литературе наших дней. Однако, поскольку далеко не все материалы в должной степени отражают действительность, я считаю своим долгом, отвлекаясь несколько от основной темы моих воспоминаний, пользуясь рассказами и полученными впоследствии мною письмами Николая Алексеевича Питерского, попытаться восстановить истину.