Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.

В связи с изменением стоящих перед нами задач число направляемых через «Метро» в «Центр» сообщений и получаемых тем же путем, в свою очередь, нами от пего указаний значительно возросло. Отто принял решение о моем более активном привлечении к участию в работе резидентуры. По существу, я стал вторым лицом в ней.

Вскоре именно мне было поручено не только поддерживать прямую связь с нашими связистами из «Метро», но и заниматься фактической подготовкой всех направляемых в «Центр» материалов и расшифровкой получаемых от него в наш адрес указаний.

Когда после начала Второй мировой войны 1 сентября 1939 г. стала более реальной агрессия Германии против стран Запада и против Советского Союза, учитывая необходимость своевременного предупреждения «Центра», мы задумались над проблемой обеспечения прямой связи с «деревней». Мы понимали, что, как только начнется агрессия против нашей Родины, Советского Союза, все дипломатические и торговые представительства СССР на Западе, в том числе и в Бельгии, то есть во всех странах, подвергшихся агрессии и оккупации, будут ликвидированы.

Единственным выходом из этой ситуации было обеспечение прямой радиосвязи с «Центром», а для этого нам понадобился радиопередатчик. Вскоре на наш запрос «Центр» направил чемодан с передатчиком, приемником и всей необходимой аппаратурой. Этот чемодан из «Метро» получил я и по указанию Отто передал его на хранение Андре. Через некоторое время я узнал, что на одной из конспиративных квартир Андре вместе с Аламо проводили опыты по налаживанию связи с «Центром». Сам Андре, конечно, не имел подготовки в качестве радиста, а Аламо получил таковую еще в Москве. Вспоминаю, как Отто с раздражением сообщил мне о том, что практика показала, будто Аламо, то есть Макаров, не может быть использован в качестве радиста, у него нет минимальных навыков в этой сложной профессии.

После этого сообщения мы с Отто составили шифровку в «Центр» с просьбой оказать нам содействие в розыске грамотного радиста. Ответ последовал довольно быстро. Нам рекомендовали радиста из параллельной резидентуры Иоганна Венцеля, с которым я вскоре познакомился и попросил его оказать нам помощь в подготовке Аламо к этой работе. Моя просьба, адресованная от имени нашей резидентуры, была с успехом выполнена Венцелем, немцем по происхождению.

Чтобы не возвращаться к вопросу о получении мною чемодана от представителя «Метро» и установлении источника, от которого гестапо уже в 1941 г. об этом узнало, коротко скажу следующее. После моего ареста в 1942 г. стало известно из предъявленного мне в целях моего разоблачения протокола допроса Макарова, что именно он сообщил гестаповцам о том, что передатчик из «Метро» получил лично Кент, то есть я.

Не понимая резко изменившегося отношения ко мне, я все больше и больше начинал осмысливать причины, побудившие Отто к оказанию именно мне значительного доверия. Это доверие выражалось не только в том, что мне было поручено поддержание прямой связи с «Метро», но и в изучении шифровального кода, которым, видимо, сам Отто не мог овладеть. Больше того, мне даже поручалось составление докладов Отто для направления в «Центр». Очень хорошо запомнилось, что уже после начала военных действий фашистской Германии против Бельгии мною был составлен весьма объемистый доклад для «Центра» по сведениям, собранным Отто, уже находившимся в тревожном положении в связи с лопнувшей его легализацией, и лично мною. Частично в доклад были включены и собранные нами совместно информационные материалы. Помню, что Отто поручил мне в этом докладе особо подчеркнуть хорошую организацию службы обеспечения своевременной доставки в действующую немецкую армию боеприпасов и продуктов питания.

Только лучше узнав Отто, я смог понять, почему он «проникся ко мне особым доверием», поручая вести переписку с «Центром». Думаю, не ошибаюсь, утверждая, что это произошло только потому, что мой шеф не владел в достаточной степени письменным русским, французским или немецким языками. Бесспорно, он владел своими родными, еврейским и польским, а в какой степени – не мне судить. Именно поэтому ему, видимо, было трудно поддерживать прямую связь с «Центром».

Не успели мы еще освоиться со сложившейся после начала войны обстановкой и решить в полной мере все организационные вопросы, как к нам начали поступать слухи, а затем и подтвержденные фактами информационные сообщения.

Так, например, нам вскоре сообщили, что Гитлер осуществил против Польши очередную провокацию. В ночь на 1 сентября 1939 г. фашисты организовали на своей территории в маленьком городке близ польской границы нападение на немецкую радиостанцию. Это было сделано для того, чтобы во всем мире знали, что только после этой зверской акции, проведенной со стороны Польши, Гитлер счел необходимым дать достойный ответ и начать военные действия против этой «агрессивной страны».