Разведка и другие тайные службы древнего Рима и его противников

Фабий в первую стражу[110]подал знак бывшим в крепости[111] и охранявшим гавань, а сам, обогнув гавань, незаметно устроил засаду с восточной стороны города. Затем трубы зазвучали одновременно и с крепости, и от гавани, и с кораблей, приплывших со стороны открытого моря. Крик и тревога поднялись, как и было задумано, там, где никакой опасности не было. Своим солдатам консул велел стоять молча. Тарентинцами с этой стороны командовал Демократ, тот, кто прежде был начальником флота. Видя, что вокруг всё спокойно, а в городе такой шум и такие крики, словно враги уже там, он, испугавшись, как бы, покуда он медлит, консул не пошёл на приступ, сам повёл свой отряд к крепости, откуда доносился ужасающий шум. Фабий, рассчитав по времени и догадываясь по молчанию (оттуда, где недавно кричали и призывали к оружию, не слышно было ни звука), что охрана выведена, приказал приставить лестницы к стенам там, где, по сообщению солдата, стояла когорта бруттийцев, которых он склонил к измене. Как только захватили стену — бруттийцы помогали солдатам, — стали перелезать в город; затем взломали соседние ворота и в них вошёл большой отряд римлян» [Т. Liv., XXVII, 15, 9-18].

Судьба города была решена. Римский отряд прошёл к центру города, к самому форуму, не встретив ни одного вооружённого. Лишь когда римляне уже захватили и восточную стену, и центр города, горожане опомнились и попытались их выбить: «все, кто сражался около крепости и гавани, сбежавшись, набросились на них» (Т. Liv., XXVII, 15, 19]. Однако это была всего лишь агония. «Сражение у входа на форум было скорее горячим, чем упорным: ни храбростью, ни вооружением, ни воинским искусством, ни силой и бодростью не равны были римлянам тарентинцы. Только бросили они свои дротики — до рукопашной ещё и не дошло, — как разошлись знакомыми улицами по домам — своим и своих друзей» [Т. Liv., XXVII, 16, 1–2].

Если верить словам Тита Ливия, боевые качества тарентинцев были весьма невысоки, но он вынужден был признать, что «двое из их командиров, Никон и Демократ, пали, мужественно сражаясь», а «Филемена, когда-то подавшего совет предаться Ганнибалу, вынес из боя конь», но вскоре Филемен, видя, что город взят, бросился в открытый колодец [Т. Liv., XXVII, 16, 3–4]. Так что тарентинцы отнюдь не были трусами.

Трудно сказать, как бы сложилась судьба Тарента, если бы римлянам не удалось завербовать там себе агента. Горожане прекратили сопротивление, лишь поняв безнадёжность своего положения. Не будь предательства, на стенах города они дрались бы отчаянно, а на помощь Таренту уже спешил Ганнибал, который в то время, когда войска Квинта Фабия ворвались в Тарент, полностью разгромил другую армию римлян под Кавлонией, ещё одним южноиталийским городом, который те тогда осаждали. Тарент вполне мог выстоять. Но один вражеский агент смог сделать то, что, возможно, не под силу было тысячам солдат.

Римляне захватили огромную добычу: «взято было, как рассказывают, тридцать тысяч рабов, множество серебряных изделий и монет, восемьдесят три тысячи фунтов золота; статуи и картины, почти равные тем, что украшали Сиракузы» [Т. Liv., XXVII, 16, 7], и всё это благодаря удачно проведённой агентурной операции.