Разведка Космофлота

Разведчик снова перекривился, чмыкнул левым уголком рта, тяжело вздохнул и признался: – Я, товарищ старший лейтенант…

– Что ж… Тебе плюс, что признался. Второй плюс, что отлупил превосходящего противника и третий плюс, что не попался… Но на этом плюсы кончаются и есть один Большой МИНУС, перечёркивающий все плюсы. Я же предупреждал вас, что на целый месяц, а может быть и больше, вы должны стать… Чёрт побери, почему немцы могут выполнять приказ? Почему для них bevel ist bevel…? А мы этого не можем. Вот нужно пойти и вместо того, чтобы спокойно выпить и посидеть, обязательно…, хоть одному, но необходимо найти приключение…. Я ведь не ханжа и тоже иной раз люблю поддать, но почему у меня эти поиски приключений всегда заканчиваются только одним – отсутствием оных….

Взвод стоял, повесив головы, слушая и понимая, что и их тоже коснутся репрессии и жизнь будет чересчур весёлой, но сейчас они ожидали – Как поступит командир взвода? Куприянов вроде бы кинулся уговаривать меня, типа – Не надо сгоряча принимать никаких решений… Никто и ничего не узнает, а его пока, не сойдёт синяк, давайте отправим на дальний конец полигона. Там как раз участок территории, за которую мы отвечаем. И типа он там был всю неделю…

– Это хорошо, что вы защищаете своего подчинённого. Но, товарищ Куприянов, я знаю более щекотливые обстоятельства всего этого дела. Вам-то ничего не будет, когда его вычислят. А вычислят его уже сегодня, либо завтра. И нам с тобой совсем немного достанется, а вот нашему начальству. Из-за меня и моей самоуспокоенности, из-за вас, замкомвзвода и из-за всего взвода, который прекрасно знал, что Колесникова нельзя было отпускать гулять одного, пострадает полковник Семёнов. Заметьте…, уважаемый полковник, который всю свою службу пахал, чтобы стать полковником и сейчас его карьера, его доброе имя пострадает вот из-за этой деревни… Вот от этого дуба.

– Ты хоть вот это понимаешь, балбес? – Раздавленный моими словами, а ещё больше последствиями, старший разведчик удручённо кивнул головой.

– Понимаешь… Хорошо. Тогда, что будем делать? Я ведь тоже не привык слова на ветер бросать.

– Я не знаю…, – Колесников уже сломался и смирился с любой карой. И тут был очень небольшой выбор. Вернее, его вообще не было. Его найдут, это даже сомнению не подлежит, и впаяют полгода военной тюрьмы, после чего переведут в какую-нибудь космическую дыру, где он ещё пару лет будет видеть только стальные стены станции, на мрачном пограничном астероиде обыкновенным рядовым пехотинцем. Правда и платить там будут очень хорошо, но воспользоваться этими деньгами он сумеет только через два года. А потом, на новом месте службы, ему придётся снова нарабатывать свой авторитет. Это для него. А полковник Семёнов и остальной взвод, который на протяжении долгого времени будут шпынять, гонять и он будет затычкой для каждой вонючей дырки в этом гарнизоне.

Я тяжело вздохнул, представив такую грустную перспективу, вздохнул и взвод, сочувствуя товарищу и самим себе.

– Ладно, Колесников, тебе повезло. Но это только ради того, чтобы из-за тебя не страдал взвод, я, полковник Семёнов и все остальные, кого это может коснуться. Будем тебя прятать, – Колесников чуть повернул голову и исподлобья, с надеждой посмотрел на меня, взвод тоже заинтересованно поднял головы, почуяв некую интригу.

Выдержав небольшую паузу, усмехнулся и интригующе добавил: – Прятать будем больно… Другого выхода просто не вижу.

Повернулся к провинившемуся: – Колесников, сейчас работаем в спарринге. Полный контакт. Дерёшься со мной в полную силу… Только без обид и заодно прочувствуешь, как больно было твоим несчастным танкистам. А я посмотрю, на что ты способен – Поехали…

Колесников, мгновенно поняв мою задумку, которая позволяла ему избежать всех неприятностей и остаться во взводе. Поэтому ринулся в бой, как будто это его последний бой в жизни. Через две минуты это был кусок мяса. Я мог бы вырубить его в первые тридцать секунд, но надо было хорошо его отделать. Во-первых: дать урок остальным. Чтобы знали – командира злить не надо. Во-вторых: нужно было правдоподобие. А остальное сделает наша медицина. В-третьих: надо было замаскировать его синяки. Хотя, конечно, я несколько перестарался.

– Ну что застыли? Куприянов, вы что – Никогда не дрались? Носилки сюда.

Пока бегали за носилками, пока на них перекладывали бессознательное тело, я довёл до взвода: – Спарринг был в субботу. Со мной. И вот так, случайно, получилось… Понятно?

– Так точно…

– Ну, тогда тащите его быстрей в госпиталь. Только так чтобы этого никто не видел…

Пока мои бойцы тащили Колесникова в госпиталь, я связался со своим другом-врачом: – Серёга, здорово.

– Здорово…

– Чего такой голос недовольный?

– Чего…, чего…? На дежурство заступил… Думал плавно войду. А тут, завал. Танкистов отлупленных лечим, в пехоте БМП утром перевернулось, даже не понятно – Как они умудрились её перевернуть? Вот и возимся с пострадавшими. А ты чего меня беспокоишь?

– Так и у меня тоже пострадавший. Сейчас притащат…