Разведка: лица и личности

«Не буду скрывать, — заявляет автор, — что среди выдающихся советских разведчиков, кроме Кима Филби, было немало и других подданных ее величества».

«Не буду скрывать»! Какая самонадеянность! Кто это говорит? Бывший начальник разведки или сам сталинский нарком?

И последнее, что успел сделать Лаврентий Берия в разведке (это уже было на моих глазах). Объединив после смерти Сталина в своих руках МВД и МГБ, Берия начал реорганизацию разведки. Прежде всего он отозвал из загранкомандировок почти всех резидентов и около половины оперработников и начал производить новые назначения. Массовый отзыв резидентов означал их расшифровку перед спецслужбами противника и полную дезорганизацию служебной деятельности резидентур. В разведке вновь наступила полоса неуверенности, нестабильности, подозрительности… Подавляющее большинство отозванных из командировок разведчиков так и не смогли возвратиться на прежнее место работы. Эта акция Берии в обвинительном заключении по его делу, естественно, была квалифицирована как должностное преступление.

Исчерпав, наконец, весь запас басен, анекдотов и выдумок о разведке, автор книги «Мой отец — Лаврентий Берия» вдруг совсем неожиданно разражается главой «Тайна великой княгини». Речь, разумеется, идет о дочери царя Николая II Анастасии, которая в очередной раз избежала гибели. Прямого отношения к разведке эта глава не имеет, но я не могу лишить себя удовольствия обратить внимание читателей на еще одно «открытие» Берии-младше-го. Впрочем, оно логично и естественно вписывается в контекст его книги. Венцом всех откровений автора о таинственном спасении Анастасии можно считать описание его личной встречи с великой княгиней в Большом театре, на представлении «Ивана Сусанина», через три-четыре года после окончания войны. Организовала эту историческую встречу мать автора, а смысл рассказанного в том, что Лаврентий Берия был не великим злодеем, а человеком, который мог позволить Анастасии приезжать в Советский Союз и даже посещать Большой театр.

Много раз Серго Берия утверждает, что история все поставит на свои места и образ его отца засияет для будущих поколений во всей своей чистоте. Нет, этого не произойдет. Приговор, вынесенный историей Лаврентию Берии, окончательный и обжалованию не подлежит. И вообще никакая история никому не в силах помочь и ничего уже не может изменить. Ее полезно знать, к ней полезно возвращаться, чтобы избегать ошибок, но в ней невозможно найти путеводные нити и даже простые рецепты для будущего. Мир развивается стремительно, во многом непредсказуемо, и историческая наука, увы, не успевает объяснять, что же все-таки с нами в действительности случается.

Впрочем, один раз на моей памяти история действительно все поставила на свои места. Дело было в моем родном городе Курске в незапамятные времена. Недалеко от нашего дома находилась улица Золотаревская. Названия улиц складывались исторически. Была слобода Стрелецкая, где во времена Ивана Грозного жили стрельцы. Была Ямская слобода, где селились ямщики. Была слобода Казацкая, где располагалось казачье воинство. И была улица Золотаревская, где жили со своими лошадьми и повозками золотари, которые выгребали дерьмо из городских уборных и вывозили его за город к местам назначения.

В год 1934-й от Рождества Христова, когда Генрих Григорьевич Ягода возглавил наркомат внутренних дел СССР, городские власти переименовали улицу Золотаревскую в улицу Ягоды. Когда же пришел Ягоде срок идти на расстрел, его сменил на посту наркома Николай Иванович Ежов. Городские власти не стали ломать себе голову разными выдумками и, естественно не зная, как дальше будет развиваться отечественная история, мгновенно переименовали злосчастную улицу в улицу Ежова. Тут вскоре появилась на обложке журнала «Крокодил» и знаменитая карикатура художника Бориса Ефимова «Ежовые рукавицы». Молодой и даже красивый, с интеллигентным и мужественным лицом, Ежов давит рукавицей с острыми шипами свору извивающихся гадюк с отвратительными вражьими мордами — Троцкого, Бухарина, Рыкова и прочих вероотступников.

Ну, а в 1938 году очередной «главный исполнитель массовых репрессий» был расстрелян, и новые городские власти, пришедшие на смену прежним, тоже расстрелянным властям, опять переименовали бывшую Золотаревскую, бывшую Ягоды и бывшую Ежова в улицу имени товарища Берии.

В год смерти Сталина и ареста Берии несчастной кривобокой улице было, наконец, возвращено ее историческое название — Золотаревская.

Пройдя по улице Золотаревской, вернемся к книге Серго Берии. Она самым удивительным образом перекликается с нашумевшей книгой Павла Судоплатова «Разведка и Кремль». Одни и те же персонажи из скопища псевдоагентов свободно перемещаются из одной книги в другую, внедряя в сознание читателей уверенность в полной достоверности описываемых явлений и событий.