Разведка: лица и личности

Владимиру, большому бонвивану, в Праге были известны все места, где приготовляли чудеса кулинарного искусства, и к тому же он отлично знал Гашека. Меня он тоже представлял своим знакомым большим специалистом по Швейку. Чтобы не оказаться в неудобном положении, я был вынужден перед каждой поездкой в ЧССР заново перечитывать похождения бравого солдата.

Случаев вспоминать Швейка было множество…

Однажды прекрасным майским днем 1975 года мы поехали в Конопиште, в замок-музей австрийского престолонаследника, эрцгерцога Франца Фердинанда, в убийстве которого, как известно, сознался Швейк. («„Я только что сознался, — заявил он сокамерникам, — что, может быть, это я убил эрцгерцога Фердинанда". — И все шесть человек в ужасе спрятались под вшивые одеяла».) Десять залов огромного, содержащегося в прекрасном порядке замка, отведенные под музей, заполнены охотничьими трофеями Фердинанда: головами животных, чучелами птиц и зверей и бесчисленным количеством рогов.

Путешествуя по всем странам мира, Фердинанд в основном занимался охотой и убил лично, как свидетельствовали работники музея, около 300 тысяч животных. Убивал даже слонов в Индии. Похоже, это был патологический убийца с водянистыми, рыбьими, судя по портретам, глазами. Он бы и еще продолжал убивать, если бы его самого на пятьдесят первом году жизни не подстрелил в Сараеве Гаврило Принцип, ставший национальным героем Югославии. В специальной витрине лежала одна из пуль, поразивших эрцгерцога. Гид весьма торжественно назвала эту пулю «первой пулей первой мировой войны». Мой вопрос, не хранится ли у них и первая пуля второй мировой войны, почему-то развеселил ее. А мне подумалось: главное — не было бы первой ракеты третьей мировой войны!

В мае 1977 года я возобновил свое знакомство с Венгрией, начавшееся тридцать два года назад. С января по апрель 1945 года мы вели бои в Венгрии, очищая ее от немецко-фашистских войск, а затем, после окончания военных действий в Австрии и Чехословакии, я служил до конца 1945 года в самом Будапеште в составе Центральной группы войск. Воспоминания о том периоде сохранились довольно смутные и отрывочные. Помню тяжелые бои под Балатоном, то быстрое, то медленное продвижение по стране в сторону границы с Австрией. После освобождения города Сомбатхей наша дивизия вошла в Австрию у города Кесег.

Деловые встречи с руководством венгерской разведки в 1977 году проходили продуктивно и спокойно, в атмосфере товарищества и взаимопонимания. Венгерские друзья сетовали на свои ограниченные возможности за рубежом и главное внимание уделяли европейским делам, в частности своим ближайшим соседям, что было вполне естественно. Наши оценки развития событий в различных районах мира венгры воспринимали с большим интересом.

После окончания переговоров я попросил провезти нас по тому пути, который прошла наша дивизия в 1945 году. У меня долгое время хранилась боевая карта того времени, носил я ее в голенище сапога, и она давно истерлась, истлела и распалась на куски, но я успел вовремя списать маршрут нашего движения. Никаких следов войны мне не удалось обнаружить. Все города, поселки и деревни давно отстроились заново. Вместо прежних унылых крестьянских дворов, где в один ряд и под одной крышей стояли жилой дом, хлев, сарай и прочие хозяйственные постройки, мы увидели добротные каменные дома, похожие скорее на городские. О прежнем облике городов напоминали лишь многочисленные соборы. Казалось, только они и сохранились от военного времени, а все остальное построено уже после войны.

А Будапешт изменился мало. Он и во время войны умудрялся оставаться красивым городом. Бросалось в глаза множество маленьких детей. Нам объяснили, что правительство установило значительные льготы семьям, имеющим детей, с целью увеличить рождаемость в стране. Эта мера быстро дала положительные результаты. Нарядные здания, многократно воспетый Дунай, маленькие нарядные дети — все это создавало впечатление, что Будапешт готовится к какому-то празднику. Впечатление это усиливалось постоянно звучавшей музыкой Легара и Кальмана, слушать которую на ее родной земле приятнее, чем где бы то ни было.

Многие из сотрудников разведки, с которыми мы познакомились в Будапеште, отличались помимо высоких профессиональных качеств чувством юмора и любовью к шутке. Тут мы узнали про некоего шалуна Морицку, с которым все время случались хотя и не очень приличные, но зато забавные истории.

Про одного из своих коллег Иштвана Н., в прошлом рабочего Чепельского завода, который был внушительного вида, венгры говорили так: «Он все время заслоняет солнце от партии».

Встречи с венгерскими коллегами в Будапеште и в Москве всегда оставляли хорошее впечатление, хотя, возможно, здесь было меньше проявлений дружеских эмоций, чем в Болгарии, Восточной Германии и Чехословакии.