Разведка. «Нелегалы» наоборот

За штурвалом «Галифакса» с бортовым номером L9976 был 26-летний польский пилот Ричард Зигмунтович. Они вылетели в 20:00 в сторону Ла-Манша и пересекли, как тогда говорилось, «вражеский берег» в 21:27. Погода была хорошей. Но когда они достигли района высадки, там было слишком облачно. В итоге в тумане самолёт… развернулся[714].

3 апреля, получив инструкции из Центра, Чичаев лично отправился в штаб-квартиру SOE на Бейкер-стрит. Похоже, объяснение было бурным, ибо после этого в британском деле группы «Виски», которое до сих пор хранится в TNA, появилась такая запись: «Давайте считать операцию «Виски» относящейся к первостепенным по военной важности. Очень важно, чтобы оба агента начали работу до немецкого весеннего наступления. Ввиду тяжелых русских потерь они (то есть миссия связи НКВД. – Авт.) просят нас приложить особые усилия… Наша неспособность осуществить эту операцию, при всех известных трудностях, может подорвать англо-советские отношения в решающий момент»[715].

На следующий день, 4 апреля, Чичаев попросил майора Милнса-Гаскелла об организации экстренного визита в британское военное ведомство. Это сработало, и вечером 8 апреля пилот Андерле (тот самый чех, которого мы уже «встречали» при описании успешного парашютирования французской тройки) взлетел с «Трусевичем» и «Старицким» в сторону Австрии. Предлагаемая точка парашютирования была между Лаабеном и Валленсдорфом примерно в 22 милях к западу от Вены. Была определена и альтернативная точка на равнине. Но… Опять это «но»! Читаем отчёт о полёте: «На высоте 10 000 футов [Андерле] попал в плотную облачность, и началось обледенение. Он узнал Мангейм на севере, а около Карлсруэ попал в два прожектора [германской ПВО]». В итоге, сам того не осознавая, он пролетел над Парижем. Над Ла-Маншем погода была отвратительной, [но] он приземлился в 04:40 час. Вывод: «Русские агенты к этому моменту провели в воздухе уже 18 часов в воздухе!»[716]

Рейс был вновь перенесен: на этот раз на вечер 17/18 апреля, но и его пришлось отменить из-за погоды. В итоге вылет был назначен на ночь 20/21 апреля[717]. Процитируем ещё «Историю российской внешней разведки», где приводится советская расшифровка того, что в британских источниках было названо «неконтролируемой яростью» русских. Итак, в докладе Чичаева в Москву говорилось: «Проволочки с заброской в Германию и Австрию… Напрашивается вывод, что англичане не хотят забрасывать наших людей на эти территории… Частые ссылки на объективные условия – плохая погода, сезонность полетов, наступление коротких ночей, дальность маршрутов»[718].

О том, чем всё-таки обернулась операция «Виски», – чуть позже. А пока исправим нашу собственную оплошность. Про другого участника группы «Виски», про Лёшля-«Трусевича», мы сих пор лишь вскользь упомянули разве только то, что, во-первых, и британский соавтор этой книги, и другой исследователь, Донал О‘Салливан написали о его довоенной фотографии, что он одет в советскую военную форму (на самом деле в испанскую).

Франц Лёшль на фото из его личного дела в РГАСПИ и на обложке книги британского соавтора, где сказано, что он одет в советскую форму.

Во-вторых, мы отметили, что о своей работе в Испании Лёшль говорил, что справки о ней можно навести у «Михайловича Орлова». А в этом персонаже мы предположили тогда ещё будущего перебежчика, резидента НКВД в Испании Александра Михайловича Орлова.

Кто он вообще был такой, вернувшийся в начале 1939 г. в СССР, как это указано в его досье в РГАСПИ, из «командировки по гр. «А»?[719]

Москва, типография «Искра революции», 5 октября 1940 г.

…Секретарь партбюро Московской типографии «Искра революции» Развадовская ещё раз перечитала характеристику на Франца Лёшля, над которой она работала все последние часы после запроса, который поступил не откуда-нибудь, а из Исполкома Коминтерна. А что? Неплохо она написала: «Внимательный и растущий товарищ»[720]. Осталось проставить дату. Какое сегодня? Ах да, 5 октября 1940 г.[721]

Развадовская любила после работы с документами заглянуть в цех.

Вон и он, Лёшль: склонился над клавиатурой линотипической машины с латинским шрифтом. И как ловко печатает! «Всё-таки в нашей типографии без иностранцев – никуда», – в очередной раз подумала Развадовская, которая, конечно, как и все, была поражена обнаружившемуся обилию иностранных шпионов и вредителей, свято верила в мысль Сталина о том, что по мере строительства социализма классовая борьба только усиливается, но не могла и не нарадоваться на своих иностранных рабочих. Если бы не они, то как типография справлялась бы с подготовкой такого объёма литературы на иностранных языках? Таких типографий, где наборщики умеют споро работать и с кириллицей, и с латиницей, во всём Советском Союзе наперечёт[722].

– Франц, как дела?