Разведка по-еврейски: секретные материалы побед и поражений

Если это и в самом деле так, то план израильских левых удался на славу. Что бы потом ни говорил Нетаниягу, как бы ни объяснял, что ради спасения жизней агентов «Моссада» он был готов на любые жертвы, освобождение из тюрьмы шейха Ахмеда Ясина стало несмываемым пятном на его политической биографии. Все его политические оппоненты, когда у них исчерпываются аргументы в споре с Нетаниягу или о Нетаниягу, и сегодня спешат напомнить, что он – тот самый человек, который выпустил на свободу главного идейного вдохновителя террора. При этом провал в Аммане, как ни странно, никак не сказался на карьере Дани Ятома – он благополучно дослужил до пенсии, а затем стал депутатом Кнессета от левой партии «Авода». Воистину если политика – грязное дело, то она становится еще грязнее, когда находятся те, кто во имя политических интересов готов пожертвовать общенациональными…

1999. Ибрагим, перешедший реку [62]

… В армии и «Моссаде» о нем вспомнили сразу же, как только началась Вторая Ливанская война.

Впрочем, и сам Авраам, и его жена Сара прекрасно понимали, что о нем вспомнят, и не очень удивились, когда на пороге их уютного домика в Цфате появились эти двое – один в полевой форме генерала ЦАХАЛа, а второй – в джинсах, тенниске и стоптанных босоножках.

– Может, хоть чашку кофе выпьете? – поинтересовался Авраам.

– Некогда! – покачал головой генерал. -

В штабе попьем, Ави…

Спустя час Авраам вместе с офицерами ЦАХАЛа уже сидел над крупномасштабной картой Южного Ливана, вычерчивая оптимальные маршруты для продвижения десанта, который должны были сбросить в районе Баальабека (в силу множества причин сама эта операция пришлась только на конец войны и оказалась весьма успешной).

На какое-то мгновение палец Авраама уперся в нарисованные на карте многоугольники, над которыми крупными буквами было выведено название расположенной здесь деревни. Именно в этой деревне сорок с лишним лет тому назад он родился и вырос. Только тогда у него не было ни черной кипы[63] на голове, ни пейсов[64], аккуратно заправленных за уши. И звали его тогда, конечно, не Авраамом, а Ибрагимом.

Офицер «Хизбаллы», он одновременно был тем самым человеком, который на протяжении нескольких лет поставлял Израилю поистине бесценную информацию как о деятельности этой организации, так и обо всем, что происходило за пределами контролируемой ЦАХАЛом зоны безопасности[65] в Северном Ливане.

* * *

Когда Авраама Бен-Авраама спрашивают, где он родился, он коротко отвечает: «В Ган-Эдене!».

В раю то есть.

Да и как иначе назвать этот уникальный уголок земли, где летом не бывает слишком жарко, а зимой – слишком холодно, где в садах зреют почти круглый год фрукты и ягоды со всех четырех концов света: огромные красные яблоки; сочные, величиной с кулак груши; пьяная вишня и сладкая, с легкой горчинкой черешня?! А еще персики, айва, сливы, хурма – всего даже не упомнишь.

Как и у его соседей, у отца Ибрагима был огромный сад, щедро кормивший семью своими плодами. Вся жизнь их семьи крутилась вокруг этого сада – здесь играли дети, здесь в дни различных семейных торжеств ломились столы от выставленной на них снеди, здесь под деревьями женщины стегали к зиме новые одеяла…

Этот рай закончился внезапно, в одночасье, когда после «черного сентября»[66] иорданский король Хусейн погнал со своей земли Ясера Арафата и его банду. Ни одна арабская страна не пожелала тогда дать приют этим новым «палестинским беженцам». Ни одна – кроме Ливана. Ливанское правительство дало на это свое «добро», обусловив его тем, что палестинцы не станут использовать территорию Ливана в качестве плацдарма для совершения терактов против Израиля. Ясер Арафат тогда такое обещание дал, но, разумеется, отнюдь не собирался его выполнять – как, впрочем, и все остальные свои обещания.А после того, как в Ливане появились палестинцы, рай и кончился.

Ливанским крестьянам пришлось дорого заплатить за гостеприимство своего правительства. Очень быстро стало ясно, что работать палестинцы не собираются, а намерены жить исключительно грабежом и разбоем. Когда им хотелось мяса, они попросту заходили в ближайший хлев и резали там понравившуюся им корову. Палестинские дети и подростки устраивали набеги на окрестные сады и огороды, собирая и топча созревший урожай, а затем их отцы, потрясая автоматами, останавливали грузовики с теми фруктами, которые удалось собрать на продажу, и реквизировали их в пользу «нуждающихся борцов за свободу». Не прошло и года, как жители процветавших ливанских деревень узнали, что такое нужда и голод. Молодежь перестала связывать свое будущее с землей предков и уезжала куда подальше – кто на заработки в Бейрут, а кто и за границу. Когда Ибрагиму было семнадцать, из деревни уехали два его старших брата. Но самое страшное началось, когда обосновавшиеся в Ливане палестинцы в нарушение данного ими обещания стали проводить с ливанской территории теракты против Израиля. Израиль, разумеется, ответил – и на ливанскую землю стали падать еврейские снаряды.